Вы слыхали про огромный Лес Бурзи? Моя няня часто пела мне о нём, когда я был маленьким. Она пела о больших деревьях, прижавшихся друг к другу, об их корнях, переплетающихся под землёй, об их одежде из грубой коры и причудливо раскинутых кривых ветвях; о густой листве, покрывающей весь Бурзи, как шатёр, и о солнечных лучах, проскальзывающих сквозь неё, — они падают на землю маленькими пятнышками и отбрасывают затейливые, странные тени на мхи, лишайники и кучки сухих листьев.
Лес Бурзи необъятный, величественный и страшный для тех, кто в нём оказался. С залитой солнцем поляны забредаешь в его лабиринты — сначала он кажется угрюмым, потом приятным, и постепенно открываешь, что он полон бесчисленных сокровищ.
Сотни лет стоит он в своём великолепии, храня тишину, которая нарушается только шорохом бурундуков, ворчаньем диких зверей и пением птиц.
Но есть здесь и другие обитатели. Природа с самого начала заселила Лес феями и нимфами, карликами-нуками и коротышками-рилами. И пока Бурзи стоит, он будет и домом, и убежищем, и местом для игр этих милых бессмертных созданий, которые припеваючи живут в его чаще.
Цивилизация ещё не добралась сюда. И доберётся ли когда-нибудь?
Однажды давным-давно, наши прадедушки едва помнят это время, жила в огромном Бурзи лесная нимфа по имени Несил. Она была близкой родственницей могущественной Королевы Зурлины. Домик её стоял под сенью раскидистого дуба. Каждый год, в День Цветения, когда на деревьях распускаются почки, Несил подносила Золотой Кубок Великого Ака к губам Королевы, которая выпивала напиток в честь процветания Леса. Видно, она была важной персоной, эта нимфа. Кроме того, говорят, что её высоко ценили за красоту и грацию.
Она сама не знала, когда появилась на свет; не знала и Королева Зурлина, и даже сам Великий Ак. Это было давно, когда мир был молод и нимфы были нужны, чтобы охранять леса и ухаживать за молодыми деревцами. И вот в один прекрасный день, который никто не помнит, появилась Несил — сияющая, прелестная, стройная, как молодое деревце, ради которого она и была создана.
Волосы её были цвета молодого каштана, глаза — голубые на солнце и тёмные в тени, на щёчках цвели розы — нежные, как облака на закате, а полные губы были ярко-красными и сладкими. Она одевалась в одежды цвета дубовых листьев, как и все нимфы: это их самый любимый цвет. На свои маленькие ножки она надевала сандалии, а шёлковые локоны ничем не покрывала.
Обязанностей у неё было немного, и они были немного, и они были несложные. Несил не позволяла вредным сорнякам расти под её деревьями, чтобы они не высасывали из земли соки, нужные её подопечным. Она отпугивала злых гадголов, которые летали вокруг деревьев и ранили их стволы, чтобы деревья поскорее поникли и умерли от их яда. В сухую погоду она приносила воду из ручьёв и прудов и поливала корни своих чахнувших питомцев.
Так было в самом начале. А потом сорняки поняли, что им нельзя расти там, где живут лесные нимфы; противные гадголы больше не смели подлетать близко; деревья выросли и окрепли и лучше переносили засуху. Время же тянулось медленно, год за годом, скучно, без событий. Весёлые нимфы этого не любят.
Правда, у обитателей Леса было много праздников. В каждое полнолуние они водили Королевский Хоровод вокруг Королевы. Были ещё Ореховые Пиры, Фестивали Осенних Цветов, Торжественные Церемонии Падающей Листвы и пирушки в День Цветения. Но между ними всё же оставалось много скучных часов.
Сёстрам Несил и в голову не приходило, что лесная нимфа может быть чем-то недовольна. Она же поняла это после многих лет размышлений и, решив, что жизнь скучна и утомительна, уже не могла более терпеть такого положения — она страстно захотела делать что-нибудь действительно интересное, посвятить свою жизнь таким вещам, о которых лесные нимфы раньше и мечтать не могли. Только Закон Леса удерживал её от того, чтобы пуститься на поиски приключений.
И вот когда нашей хорошенькой нимфой овладели такие настроения, Великий Ак навестил Лес Бурзи и позволил лесным нимфам, по традиции, пристроиться у его ног и слушать мудрые речи, которые произносили его уста. Ак — Лесной Хозяин Мира; он всё видит и знает больше, чем человек.
В ту ночь он держал руку Королевы нимф. Всех нимф он любил, как отец любит своих детей. Несил лежала у его ног среди своих сестёр и внимательно слушала его слова.
— Мы так счастливы, красавицы мои, на наших лесных полянах, — говорил Ак, задумчиво поглаживая седую бороду, — что ничего не знаем о печалях и несчастьях, выпавших на долю бедных смертных, которые живут на открытых пространствах земли. Правда, они не нашего племени, но у тех, кто так богато одарён, как мы, должно быть сострадание. Часто, проходя мимо жилища какого-нибудь страдающего смертного, я испытываю желание остановиться и избавить беднягу от его несчастий. Однако страдание в меру — естественный удел смертных, и нам не следует вмешиваться в законы Природы.
— Тем не менее, — сказала прекрасная Королева, наклонив свою золотистую головку к Лесному Хозяину, — нетрудно догадаться, что Ак не раз помогал этим несчастным смертным.
Ак улыбнулся:
— Иногда, когда в беду попадают совсем ещё маленькие дети, смертные зовут меня — и я спасаю их. В жизнь мужчин и женщин я не смею вмешиваться: они должны нести ношу, которую Природа им предназначила. Но беспомощные младенцы, невинные дети людей, имеют право на счастье, пока не станут взрослыми и не смогут переносить испытания, которым подвергается род человеческий. Поэтому я стараюсь помочь им. Недавно — может быть год тому назад, я обнаружил четырёх бедных малышей, ютившихся в деревянной хижине. Они могли замёрзнуть до смерти. Их родители ушли в соседнюю деревню, чтобы добыть еду, и оставили в очаге огонь, чтобы дети не замёрзли. Но поднялась буря и снег занёс дороги; их путь оказался долгим. Между тем огонь погас и мороз пробрал ребятишек до костей.
— Бедняжки! — прошептала Королева. — Что же ты сделал?
— Я позвал Нелько, приказал ему принести дров из моих лесов и дуть на огонь, пока он хорошенько не разгорится и не согреет комнатушку, где лежали дети. И они перестали дрожать и спокойно спали, пока не вернулись родители.
— Я рада, что ты это сделал, — сказала добрая Королева, с сияющей улыбкой глядя на Хозяина, а Несил, которая жадно ловила каждое слово, шёпотом вторила ей: «Я тоже рада».
— И как раз сегодня ночью, — продолжал Ак, — подходя к Бурзи, я услышал слабый голос, как мне показалось, детский. Я огляделся вокруг и обнаружил на траве у опушки Леса, беспомощного младенца, совершенно голого и жалобно плачущего. Неподалёку под пологом Леса притаилась львица Шигра, готовая сожрать младенца на ужин.
— И что же ты сделал, Ак? — затаив дыхание, спросила Королева.
— Почти ничего, потому что спешил на встречу с моими нимфами. Но я приказал Шигре лечь около ребёнка и накормить его своим молоком, чтобы он не плакал от голода. И я велел ей предупредить всех зверей и гадов лесных, чтобы они не причинили вреда малышу.
— Я рада, что ты это сделал, — сказала Королева с облегчением; но на этот раз Несил не повторила её слова, ибо со странной решимостью она вдруг незаметно удалилась.
Гибкая фигурка нимфы быстро мчалась по лесным тропинкам, пока не достигла края дремучего Леса Бурзи. Здесь она остановилась и с любопытством огляделась. Никогда раньше Несил не забиралась так далеко, ибо Закон Леса повелевал нимфам жить в самой чаще.
Несил знала, что нарушает Закон, но это её не остановило.
Она решила своими глазами увидеть младенца, о котором говорил Ак, ибо ещё никогда не видела человеческое дитя. Все бессмертные — взрослые, среди них нет детей.
Вглядевшись в тень под деревьями, Несил увидела лежащего на траве ребёнка. Сейчас он сладко спал, напившись молока, которое дала ему Шигра. Он был ещё слишком мал, чтобы чувствовать опасность, и, если голод не мучил его, он был доволен.
Нимфа тихонько подобралась к малышу и опустилась на траву; длинное платье цвета дубовых листьев окутало её, как паутина. Прелестное личико Несил выражало любопытство и удивление, но прежде всего нежность и жалость, свойственные женщине. Ребёнок, видно, недавно появился на свет; он был розовый, с пухлыми щёчками и совершенно беспомощный. Нимфа глядела на него, пока он не открыл глаза, улыбнулся ей и протянул маленькие ручки в ямочках. В следующее мгновение Несил прижала его к груди и поспешила по тропинкам в Лес.
Лесной хозяин вдруг встал и нахмурился:
— Я чувствую присутствие чужого в Лесу.
Королева и её нимфы обернулись и увидели, что перед ними стоит Несил, крепко прижимая к груди спящего ребёнка и с вызовом глядя на всех тёмными синими глазами.
Так они и стояли какое-то время — нимфы в изумлении и оцепенении, а Лесной Хозяин, постепенно добрея, внимательно разглядывал прекрасную бессмертную, которая сознательно нарушила Закон. Потом Великий Ак, к удивлению всех, ласково погладил вьющиеся локоны Несил и поцеловал её в лоб.
— Сколько себя помню, — сказал он с нежностью, — впервые нимфа ослушалась меня и нарушила мой Закон, но в душе я не могу найти слов порицания. Чего ты хочешь, Несил?
— Позвольте мне оставить ребёнка себе! — взмолилась Несил, задрожав и упав на колени.
— Здесь, в Лесу Бурзи, куда ещё никогда не проникало человеческое племя? — изумился Ак.
— Да, здесь, в Лесу Бурзи, — смело ответила Нимфа. — Это мой дом, и я устала от безделья. Позвольте мне заботиться о ребёнке! Посмотрите, какой он слабый и беспомощный. Он же не может причинить вреда Бурзи и Лесному Хозяину Мира!
— Но Закон, дитя моё, Закон! — воскликнул Ак со всею строгостью.
— Закон создан Лесным Хозяином, — возразила Несил, — и если он разрешит мне заботиться о ребёнке, которого он сам спас от смерти, кто во всём мире посмеет мне помешать?
Королева Зурлина, которая всё время внимательно прислушивалась к разговору, радостно захлопала в свои хорошенькие ладошки, услышав ответ нимфы.
— Ты попался, Ак! — воскликнула она со смехом. — Я умоляю тебя, прислушайся к просьбе Несил.
Как обычно в задумчивости, Хозяин медленно поглаживал седую бороду. Потом он сказал:
— Она оставит дитя себе, и я возьму его под свою защиту. Но предупреждаю вас, что я смягчил Закон в первый и в последний раз, впредь я его не нарушу. Никогда, до скончания Света, смертный не будет принят бессмертными. Иначе нам придётся отказаться от нашей счастливой жизни и подвергнуть себя волнениям и несчастьям. Спокойной ночи, мои нимфы!
Ак покинул их, а Несил поспешила в свой домик, чтобы там радоваться обретённому сокровищу.
На следующий день домик Несил стал самым популярным местом в Лесу. Нимфы толпились вокруг ребёнка, спавшего у Несил на коленях. Глядя на обоих с любопытством и восхищением, они не скупились на хвалу доброму Великому Аку, который позволил Несил оставить себе ребёнка и заботиться о нём. Даже Королева пришла взглянуть на невинное дитя и подержать беспомощную пухлую ручку в своей прекрасной руке.
— Как мы его назовём, Несил? — спросила она, улыбаясь. — Ты же понимаешь, что у него должно быть имя.
— Пусть его зовут Клаус, — ответила Несил, — что значит «малыш».
— А ещё лучше Неклаус, — предложила Королева. — Это будет значить «малыш Несил».
Нимфы захлопали в ладоши от восторга, и ребёнку дали имя Неклаус*, хотя Несил всё-таки больше нравилось называть его Клаусом, и спустя какое-то время сёстры последовали её примеру.
Несил собрала для Клауса самый мягкий мох по всему Лесу и устроила ему постельку в своём домике. Еды малышу хватало. Нимфы искали в Лесу цветочное вымя — плоды козьего дерева. Внутри плодов было сладкое молочко, и лани с нежными глазами также охотно делились своим молоком, чтобы накормить маленького незнакомца, и львица Шигра часто украдкой подползала к домику, ложилась около ребёнка и, тихо мурлыча, кормила его.
Итак, малыш процветал, становился больше и крепче с каждым днём, а Несил учила его говорить, ходить и играть.
И мысли, и слова его были добрыми и нежными, потому что нимфы не знали, что такое зло, и их сердца были любящими и чистыми. Он стал любимцем обитателей Леса. Ак своим декретом запретил птицам, зверям и гадам нападать на него, и поэтому Клаус без страха мог гулять там, где хотел.
Скоро и другие бессмертные узнали, что нимфы Бурзи приняли человеческое дитя и что это было сделано с позволения Великого Ака. Поэтому многие из них приходили навестить маленького приёмыша и разглядывали его с большим интересом. Сначала коротышки рилы, которые приходились двоюродными братьями лесным нимфам, хотя совсем на них не походили. Рилы ухаживают за цветами и растениями, так же, как нимфы ухаживают за деревьями. Они бродят по всему свету в поисках удобрений, необходимых цветущим растениям, и своей яркой раскраской распустившиеся цветы обязаны тем красителям, которыми рилы поливают землю и которые текут по тонким венам корней и стеблям растений, помогая им расти. Доверенные им цветы постоянно расцветают и увядают, поэтому рилы обычно очень заняты, но они веселы и беззаботны, и другие бессмертные любят их.
Потом пришли карлики нуки, которые следят за всеми зверями в мире, и добрыми, и злыми хищниками. Нукам приходится нелегко, потому что многие звери не хотят повиноваться. Но в конце концов рилы справляются с ними, и некоторые правила нуков соблюдают даже самые свирепые животные. Из-за множества забот нуки выглядят старыми, усталыми и сгорбленными, а по характеру они грубоваты, так как постоянно имеют дело с дикими существами; зато их правила — единственные, помимо Законов Лесного Хозяина, которые соблюдают лесные звери.
Ещё приходили феи, опекавшие людей. Их очень заинтересовало то, что Клауса приняли в Лесу, потому что законы фей запрещают им знакомиться с их подопечными-людьми. Известны случаи, когда феи являлись людям и даже разговаривали с ними, но вообще они должны охранять жизни человеческих существ невидимо и неслышно, и если они любят одного человека больше, чем другого, то, значит, этот человек заслужил их уважение, потому что феи очень справедливы и беспристрастны. Однако мысль усыновить человеческое дитя никогда не приходила им в голову — ведь это во всех отношениях нарушает Закон. Поэтому они с таким любопытством разглядывали маленького человека, усыновлённого Несил.
Клаус бесстрашно смотрел на бессмертных, столпившихся вокруг него, и улыбался. Он смеялся, когда весёлые рилы сажали его себе на плечи, озорно щипал за седые бороды низколобых нуков и доверчиво прижимал свою кудрявую головку к нежной груди самой Королевы фей. И рилы радовались его смеху, нуки — его бесстрашию, а феи — его невинности.
Мальчик подружился с ними и узнал их Закон. Он не затоптал ни одного лесного цветка, чтобы не огорчить дружелюбных рилов. Он никогда не мешал лесным зверям, чтобы не рассердить своих друзей нуков. Фей он очень любил и, ничего не зная о людях, не понимал, что он единственный из своего племени мог дружески беседовать с бессмертными.
Конечно, Клаус скоро понял, что во всём Лесу только он не имеет себе подобных. Лес заменял ему мир. Он не знал о существовании миллионов страждущих, изнывающих от тяжёлого труда человеческих существ.
Он был счастлив и всем доволен.
Годы быстро летели в Бурзи, ибо нимфы никогда не наблюдают за временем. Даже века не меняют этих хрупких существ; они всегда всё те же — бессмертные и неизменные.
Клаус же, поскольку был смертным, постепенно взрослел. Несил беспокоило, что он так вырос и уже не хотел сидеть у неё на коленях, пить молоко — ему уже требовалась другая еда. Крепкие ноги уносили его далеко в чащу Бурзи, и там он собирал орехи и ягоды, а также сладкие полезные коренья, которые были лучше для его желудка, чем цветочное молочко. Он всё реже сидел в домике Несил и постепенно стал приходить туда, только чтобы переночевать.
Несил, которая горячо любила Клауса, не могла понять, почему так меняется характер её питомца, и, сама того не замечая, стала подчинять свою жизнь его интересам. Она охотно бродила с ним по лесным тропинкам, как и многие из её сестёр-нимф, объясняя ему все тайны гигантского Леса, повадки и характер существ, которые живут под его сенью.
Маленький Клаус научился понимать язык зверей, но не мог постичь, почему у них такие угрюмые, мрачные характеры. Казалось, только белки, мыши и кролики бодры и веселы. Но мальчик смеялся, когда пантера рычала, и гладил блестящую шерсть медведя, когда тот ревел и угрожающе скалил зубы. Ведь он рычал и ревел не на Клауса, который это хорошо знал и не обращал внимания.
Он мог жужжать, как пчёлы, он слышал поэзию цветов и знал историю каждой лупоглазой совы в Бурзи. Он помогал рилам кормить растения, а нукам — поддерживать порядок среди животных. Маленькие бессмертные считали его важной персоной, потому что ему покровительствовала Королева Зурлина и её нимфы и он пользовался любовью самого Великого Ака.
Однажды Лесной Хозяин вновь пришёл в Лес Бурзи. Он по очереди посещал все леса в мире, а их было много повсюду.
Только выйдя на поляну, где Королева и её нимфы собрались, чтобы приветствовать его, Ак вспомнил о ребёнке, которого усыновила Несил. Потом, сидя, как обычно, в кругу прелестных бессмертных, он увидел широкоплечего рослого юношу, который уже доставал самому Хозяину до плеча.
Ак помолчал, нахмурившись, и, склонив голову, стал внимательно рассматривать Клауса. Ясный взгляд юноши говорил о том, что он бесстрашно принял вызов, и Хозяин вздохнул с облегчением, увидев покой в глубине его глаз и прочитав историю его храброго, чистого сердца. Однако, сидя рядом с прекрасной Королевой, пока Золотой Кубок, наполненный нектаром из редких цветов, передавался по кругу, Лесной Хозяин был странно молчалив и сдержан и в задумчивости всё поглаживал бороду.
Когда наступило утро, он отозвал Клауса в сторону и сказал добрым голосом:
— Попрощайся на время с Несил и её сёстрами, ибо ты будешь сопровождать меня в странствиях по свету.
Это предложение обрадовало Клауса, который хорошо понимал, какая это высокая честь — сопровождать Лесного Хозяина по свету. Но Несил зарыдала впервые в жизни и прижалась к юноше так, будто не вынесет разлуки. Нимфа, которая вырастила этого крепкого молодца, была всё такой же хрупкой, такой же прекрасной и очаровательной, как и в тот день, когда осмелилась явиться к Аку с ребёнком на руках, и любовь её была не менее пылкой. Ак посмотрел, как они прижались друг к другу, будто брат и сестра, и взгляд его снова стал задумчивым.
Лесной Хозяин привёл Клауса на небольшую поляну посреди Леса и сказал:
— Положи руку мне на пояс и крепко держись. Сейчас мы взлетим, облетим весь мир и увидим множество мест, где живут люди, от которых ты произошёл.
Эти слова удивили Клауса, потому что до сих пор он считал себя единственным в своём роде. Однако он молча ухватился крепкой рукой за пояс Великого Ака — он был так поражён, что не мог говорить.
И вот бесконечный Лес Бурзи будто опадает с их ног, и они быстро несутся по воздуху на большой высоте.
Скоро внизу показались шпили множества зданий самых разных форм и расцветок. Это был город людей. Ак приостановил полёт, спустился и повёл Клауса в город. Лесной Хозяин молвил:
— Пока ты крепко держишься за мой пояс, никто из людей тебя не увидит, хотя ты будешь видеть их хорошо. Если же ты отпустишь пояс, то навсегда расстанешься и со мной, и со своим домом в Бурзи.
Первый Закон Леса — повиновение, и Клаусу в голову не пришло ослушаться Хозяина. Он крепко держался за его пояс и оставался невидимым.
Тем временем удивление юноши, шедшего по городу, росло с каждым мгновением. Он, который считал, что сотворён не таким, как все, вдруг обнаружил, что земля кишит существами, подобными ему.
— На самом деле, — говорил Ак, — бессмертных мало, а смертных много.
Клаус внимательно вглядывался в своих соплеменников. У одних лица были печальные и озабоченные, у других весёлые и бесшабашные, приятные и добрые.
Одни выполняли утомительную работу, другие ходили с важным, напыщенным, нахально-надменным видом; одни были задумчивы и грустны, а другие казались счастливыми и довольными. Здесь были люди с разными характерами, как и везде, и Клаусу многое понравилось, но многое его и опечалило.
Больше всего его привлекали дети — сначала они вызвали любопытство, потом любовь. Малыши в лохмотьях возились в пыли улиц, играли с мусором и камешками. Другие, нарядно одетые, восседали на подушках, поедая сладости. Но Клаусу казалось, что дети богачей не счастливее тех, которые играли с камнями.
— Детство — такое время, когда человек всем доволен, — сказал Ак, прочитав мысли юноши. — Это годы невинных удовольствий, когда малыши ещё не знают забот.
— Скажи мне, — попросил Клаус, — почему у этих малышей такие разные судьбы?
— Потому что дети рождаются и в хижинах, и во дворцах, — ответил Хозяин. — От состояния родителей зависит судьба ребёнка. Богатым уделяют много внимания, их наряжают в шелка и тонкое бельё, бедных не замечают, и они ходят в лохмотьях.
— Но все они кажутся одинаково невинными и милыми, — задумчиво проговорил Клаус.
— Пока они совсем маленькие — да, — согласился Ак. — Они радуются жизни и не задумываются. Но с годами судьба человечества настигнет и их, и они обнаружат, что должны бороться, беспокоиться, работать, добиваться состояния, которое так дорого сердцу человека. Такие вещи неизвестны в Лесу, где ты вырос.
Клаус помолчал и затем спросил:
— Почему я вырос в Лесу, среди других племён?
Тогда Ак поведал ему историю его детства: как его бросили на краю Леса и оставили на съедение диким зверям, и как любящая нимфа Несил спасла его и вырастила под защитой бессмертных.
— Но я другой, — всё так же задумчиво сказал Клаус.
— Ты другой, — ответил Хозяин. — Нимфа, которая заботилась о тебе, как мать, теперь для тебя — словно сестра, а потом, когда ты состаришься и поседеешь, она будет тебе, как дочь, пройдёт ещё совсем немного времени — и от тебя останется только память, а Несил будет всё такая же.
— Тогда почему, если человек должен умереть, он рождается? — в голосе юноши звучал вызов.
— Всё умирает, кроме самого мира и тех, кто его поддерживает, — ответил Ак. — Но пока жизнь продолжается, всё на земле имеет своё назначение. Мудрые стремятся быть полезными миру, потому что те, кто полезен, обязательно родятся вновь.
Многое из сказанного Клаус так до конца и не понял, но его охватило желание быть полезным своим соплеменникам. Погружённый в свои мысли, он снова отправился в путь с Аком.
Они посетили множество мест, где живут люди, — во всех частях света; они видели, как фермеры трудятся на своих полях, как воины бросаются в страшный бой, как купцы обменивают товары на кусочки белого и жёлтого металла, и повсюду глаза Клауса с любовью и жалостью выискивали детей, ибо мысль о его собственном беспомощном детстве завладела им, и он жаждал помочь невинным малышам своего племени, подобно тому как сам он был вскормлен доброй нимфой.
День за днём Лесной Хозяин и его ученик странствовали по земле, и Ак лишь изредка беседовал с юношей, который крепко держался за его пояс. Он старался показать ему все места, где он мог узнать, как живут люди.
Наконец они вернулись в огромный старый Лес Бурзи, и Хозяин опустил Клауса на землю, в круг нимф, среди которых красавица Несил с нетерпением ждала его.
Теперь Ак был спокоен и умиротворён. Клаус же, напротив, погрузился в глубокую задумчивость. Несил вздыхала, видя, как переменился её приёмный сын, который раньше был всегда весел и улыбчив, и она подумала, что никогда больше жизнь юноши не будет такой, как до этого полного приключений путешествия с Лесным Хозяином.
Когда добрая Королева Зурлина поднесла золотой кубок к своим прекрасным губам, а потом пустила его по кругу и все стали пить за возвращение путешественников, Лесной Хозяин, который до сих пор молчал, обратил свой открытый взгляд на Клауса и сказал:
— Ну?
Юноша понял и медленно поднялся, встав рядом с Несил. Он лишь взглянул на знакомых нимф, каждую из которых помнил как любящего друга. Он не мог сдержать слёз, которые мешали ему смотреть на них, и остановил свой взгляд на Лесном Хозяине.
— Я ничего не знал, — сказал он просто, — пока Великий Ак не сказал мне, кто я есть на самом деле. Вы, невинно живущие в своих лесных хижинах, вечно прекрасные, молодые и чистые, не можете быть друзьями сына человеческого, ибо я увидел людей и понял, что их жизнь на земле коротка, они обречены тяжким трудом зарабатывать себе необходимое, стариться и умирать, как осенние листья. Но у каждого человека есть миссия — сделать мир лучше, чем он был, когда человек пришёл в него, я принадлежу к человеческому роду, и судьба человека — моя судьба. Благодарность за вашу нежную заботу о бедном брошенном ребёнке, которого вы усыновили, за вашу любовь и дружбу, которой вы окружили меня в детстве, всегда будет переполнять моё сердце. Мою приёмную мать, — здесь он остановился и поцеловал Несил в её белоснежный лоб, — я буду всегда любить и лелеять, пока жив. Но я должен покинуть вас, принять участие в извечной борьбе, на которую обречены люди, и прожить свою собственную жизнь.
— Что же ты будешь делать? — печально спросила Королева.
— Я буду заботиться о детях человеческих и попытаюсь сделать их счастливыми, — ответил он. — Ведь ваша нежная забота сделала меня счастливым и сильным, поэтому будет справедливо, если я посвящу свою жизнь тому, чтобы дарить радость другим малышам. Так память о любящей нимфе Несил будет жить в сердцах тысяч людей многие годы, и о её добрых делах будут слагать песни и рассказы, пока стои́т мир. Я хорошо объяснил, Хозяин?
— Ты хорошо объяснил, — ответил Ак и, поднявшись, продолжил: — Но нельзя забывать ещё одну вещь. Тебя приняли как Сына Леса, твоими товарищами по играм были нимфы, и ты приобрёл характер, который отличает тебя от других людей. Поэтому, когда ты уйдёшь в их мир, ты по-прежнему можешь пользоваться защитой Леса и сохранишь свои способности, которые помогут тебе в твоей работе. Если тебе что-то понадобится, ты всегда сможешь позвать на помощь нимф и фей, нуков и рилов, и они с радостью будут служить тебе. Это говорю я, Лесной Хозяин Мира, а моё слово — Закон!
Клаус посмотрел на Ака с благодарностью.
— Это сделает меня могущественным в мире людей, — ответил он. — Под защитой таких добрых друзей я смогу дарить радость тысячам маленьких детей. Я буду всё делать, чтобы выполнить свой долг, и я знаю, что обитатели Леса всегда будут сочувствовать и помогать мне.
— Конечно! — серьёзно сказала Королева фей.
— Конечно! — весело закричали рилы и рассмеялись.
— Конечно! — громко и сердито воскликнули горбатые нуки.
— Конечно! — гордо заявили добрые нимфы.
Но Несил ничего не сказала. Она только обняла Клауса и нежно поцеловала его.
— Мир велик, — продолжал юноша, снова обращаясь к своим верным друзьям, — но люди есть повсюду. Я начну работать где-нибудь поблизости от моих друзей, и, если у меня будут трудности, я смогу прийти в Лес за советом и помощью.
С этими словами он обвёл всех любящим взглядом и отвернулся. Не было нужды прощаться, но чудная вольная жизнь в Лесу для него закончилась. Он храбро шагнул навстречу своей судьбе — судьбе человеческого рода: необходимости беспокоиться и работать.
Но Ак, зная душу юноши, был милосерден и руководил им.
Выйдя через Бурзи на восточный край Леса, Клаус увидел Смеющуюся Долину Ха-Ха-Ха. Со всех сторон её окружали мягкие холмы, между ними бежал ручей, унося свои воды далеко за пределы Долины. За спиной Клауса был угрюмый Лес, за Долиной расстилалась широкая равнина. Молодой человек стоял молча, глядя на Смеющуюся Долину, и его глаза, которые до сих пор отражали лишь серьёзные мысли, постепенно становились светлее и веселее. Потом вдруг в них загорелись огоньки, как звёздочки в ясную ночь, и они широко распахнулись. Ведь у его ног заулыбались примулы и ромашки, внимательно и дружелюбно разглядывая его; ветерок, весело посвистывая, пролетел мимо и пошевелил его волосы; ручей радостно смеялся, прыгая по камешкам, умывая извилистые зелёные берега; пчёлы пели свои сладкие песни, перелетая с колокольчиков на нарциссы; жуки довольно жужжали в высокой траве, и солнечные лучи мягко освещали всё вокруг.
— Здесь, — воскликнул Клаус, протягивая руки, как будто хотел обнять Долину, — здесь будет мой дом!
Это было много-много лет тому назад. Его дом и до сих пор там.
Когда Клаус вышел из Леса, Долина была пуста — только трава, ручей, цветы, пчёлы и бабочки. Если он собирался поселиться здесь и жить, как живут люди, ему нужен был дом. Сначала это его озадачило, но, стоя, улыбаясь, на солнышке, он вдруг увидел старого Нелько, слугу Лесного Хозяина, у Нелько был топор, большой и крепкий. Его остриё сверкало, как отполированное серебро. Нелько протянул топор молодому человеку, а потом исчез, не сказав ни слова.
Клаус всё понял и, вернувшись в Лес, стал выбирать поваленные деревья и очищать их от веток. Он не хотел губить живые деревья. Нимфы, которые охраняли Лес, научили его, что живое дерево — священное творение, наделённое чувствами. Вот засохшие и поваленные деревья — другое дело. Они выполнили своё назначение как активные члены лесного сообщества, и теперь их останки могут послужить нуждам человека.
С каждым ударом топор глубоко врезался в бревно. Казалось, он обладает своей собственной силой, а Клаусу оставалось лишь замахиваться и направлять его.
К тому времени, когда тени поползли по зелёным холмам и стали укладываться на ночь в Долине, молодой человек заготовил уже много брёвен одинаковой длины и нужной толщины для постройки дома — такого, какие он видел у бедняков. Решив дождаться следующего дня, чтобы подогнать брёвна друг к другу, Клаус поел сладких корешков, которые умел находить, напился из ручья и лёг спать на траве, выбрав место, где не росли цветы, чтобы не помять их.
Пока он спал, вдыхая аромат чудесной Долины, Дух Счастья прокрался в его сердце, прогнав страх, тревогу и плохие предчувствия. Никогда больше на лицо Клауса не упадёт тень тревоги; никогда больше жизненные испытания не лягут на него тяжёлым грузом. Смеющаяся Долина признала его своим.
Ах, если бы мы все могли жить в этом восхитительном месте! Но тогда, наверное, там стало бы слишком тесно. Многие века счастливая Долина ожидала своего обитателя. Случай ли привёл сюда молодого Клауса? Или, может быть, заботливые друзья-бессмертные направляли его шаги, когда он уходил из Бурзи в поисках своего дома в огромном мире?
Во всяком случае, пока луна, выглядывавшая из-за холмов, освещала своими мягкими лучами фигуру спящего Клауса, Смеющаяся Долина заполнилась странными горбатыми тенями его друзей нуков. Не произнося ни слова, они быстро и искусно работали. Брёвна, которые Клаус обтесал своим блестящим топором, они отнесли поближе к ручью и подогнали друг к другу, так что за ночь на этом месте вырос крепкий просторный дом.
На рассвете в Долину слетелись птицы, и их песни, которые так редко можно услышать в чаще Леса, разбудили Клауса. Он смахнул с глаз паутину сна и огляделся. Взгляд его упал на дом.
— Это, конечно, нуки, — произнёс он с благодарностью. Потом он подошёл к дому и открыл дверь. Он увидел большую комнату с камином в дальнем конце, столом и скамьёй посередине. Около камина стоял шкаф. За ним была ещё одна дверь. Клаус прошёл в неё и увидел комнату поменьше, где у стены стояли кровать и табурет. Кровать была застелена толстым слоем сухого мха, принесённого из Леса.
— Да это просто дворец! — воскликнул Клаус, улыбаясь. — И построили его нуки: они знают, что нужно человеку, и потрудились ради меня.
Он вышел из своего нового дома с радостным чувством, что не одинок в мире, хотя и покинул Лес. Дружба так просто не кончается, и бессмертные есть повсюду.
Спустившись к ручью, он попил чистой воды и присел на берегу, наблюдая за весёлыми, озорными прыжками волн, которые толпились вокруг камней или толкались в отчаянной попытке прорваться вперёд. Ручей бежал вдаль, а Клаус слушал песню его волн:
Вдаль спешим не уставая,
Мчимся вслед одна другой,
Торопясь, не поспевая, —
К цели близимся благой:
Мы по капле от истока
Мчимся, мчимся в глубь потока.
Клаус стал собирать съедобные коренья, а нарциссы поднимали к нему свои маленькие глазки и весело бормотали свою тихую песенку:
Вас одаряем
Радужным раем,
Красок сияньем,
Благоуханьем,
Нежным дыханьем!
Клаусу стало весело от этих счастливых слов, грациозно танцевавших цветов. Но тут до его уха долетела другая мелодия. Это солнечные лучи нежно коснулись его лица и прошептали:
Отрада — после тёмных ночей
Согреть Долину лаской лучей!
Что за счастье: зимой и летом
Светить живым — небесным цветом.
— Да, — закричал Клаус, — здесь всё наполнено счастьем и радостью. Смеющаяся Долина — это Долина мира и добра.
Он весь день беседовал с муравьями и жуками, шутил с беззаботными бабочками. А вечером лёг на свою мягкую постель из мха и крепко заснул.
Тогда появились феи, весёлые, но бесшумные, и принесли кастрюли, горшки, сковородки и множество других
