Хотя в этой сказке будет рассказано об очень высоких особах из королевского рода, мы начнём её с того, как два поварёнка жаловались друг другу на главного повара королевской кухни. Он обижал их с первого дня, как только они поступили в его распоряжение.
Прежде всего, он отказался называть их именами, которые дали им родители. Одного он величал Ватрушкой, а другого, Гороховым Стручком.
Пользуясь тем, что главный повар ушёл заказывать продукты, они облегчали свою душу, делясь обидами и огорчениями. Ведь им приходилось с утра до вечера работать: мыть посуду, чистить овощи, приводить в порядок кухню, до блеска начищать ножи, вилки, ложки, подметать сор. Да разве можно перечислить все их обязанности! А им, как и всем мальчишкам их возраста, хотелось побегать, поиграть в разные игры, погонять мяч…
— Дядюшка главный повар, чтоб ему потерять аппетит, — вздыхая, сказал Ватрушка, — заставил меня ощипать дюжину индеек!
— Да и мне пришлось не легче, — вздохнул Гороховый Стручок, — видишь, какую огромную кучу ножей, вилок и ложек этот бочонок пива заставил меня вычистить!
— Хорошо, что мы с тобой придумали сочинять песенки, — сказал Ватрушка, — всё-таки какое-никакое развлечение.
— Это я придумал! — сказал Гороховый Стручок.
— Давай споём! — предложил Ватрушка. И поварята запели:
Нас, двух весёлых поварят,
Всегда лишь то касается,
Что люди скрыть от нас хотят,
О чём молчать стараются.
А мы все знаем обо всех,
Кто вор, кто врал, кто честен,
И даже самый тайный грех
Нам хорошо известен.
Мы знаем, кто и где крадёт,
Когда, в каком количестве,
Как надувает наш народ
Король, его величество.
Секретов нет для поварят,
Умеют всё выведывать.
Но мы молчим, нам не велят
Болтать о чём не следует.
И так всегда везде вдвоем,
Где только можно нос суём,
Недаром люди говорят,
Что нет дотошней поварят.
— Тихо! — сказал Ватрушка. — Я слышу чьи-то шаги.
На кухню вошла гофмейстерина, оглянулась, ища повара. К ней подкрался шут и громко хлопнул в ладоши у неё над ухом.
Она странно вскрикнула и упала ему на руки. Поварята рассмеялись, радуясь неожиданной потехе.
— Ах, мне дурно! — закричала гофмейстерина. — Моё сердце!
— Куд-куда изволили спешить, моя прелесть? — спросил её шут.
— А, это вы! — закричала возмущённая гофмейстерина. — Конечно, кому другому может прийти в голову такая дурацкая выходка! Вы круглый, безнадёжный дурак, милостивый государь!
Шут хитро прищурился и запел:
Меня все люди, с кем знаком,
Считают круглым дураком,
А я, ну право, это смех,
Я во дворце умнее всех!
— Замолчите! — топая ногой, закричала гофмейстерина. — Если бы не король, которому вы втёрлись в милость…
Вокруг солнца вертится земля,
И это миру ясно!
А шут — любимец короля,
И спорить с ним опасно! —
насмешливо пропел шут.
— И как только король терпит его, — сквозь зубы прошептала гофмейстерина, — не понимаю, где у некоторых людей глаза!
С этими словами она ушла, шут побежал за ней.
А мы оставим королевскую кухню и перенесёмся в королевский тронный зал.
Здесь разгуливают в ожидании королевской четы придворные дамы, придворные кавалеры, гофмейстер, сюда же пришла и гофмейстерина.
— Говорят, на сегодняшнем балу будут знатные чужеземцы, — сказала первая придворная дама.
— О да! — откликнулся придворный кавалер. — Три принца — сыновья королей граничащих с нашим королевством стран.
— Я видела случайно одного из них, — томно произнесла вторая дама, обмахиваясь веером, — он так красив! Его сопровождала богатая свита.
— И я видел второго, — любезно произнёс, склоняясь, кавалер. — Принц ехал в золотой карете, в сопровождении отряда конных слуг.
— А третий? — спросила четвёртая дама. — Его никто не заметил?
— Я видела его, — отозвалась третья дама. — Ах, вы даже не поверите. Он шёл… пешком, в сопровождении единственного старого слуги! Позор!
— Да, уже вряд ли он заслужит благосклонность принцессы, — предположил гофмейстер.
— У принцессы такой тонкий вкус! — сообщила первая дама.
— Принцесса обожает механические игрушки — это оригинально! — сказала вторая дама.
— Да, да! — подхватила третья дама. — Наша милая принцесса — она ещё такой ребёнок!
— Мне лестно слышать ваши отзывы о моей воспитаннице принцессе, — натянуто улыбаясь, проговорила гофмейстерина.
Гофмейстер вышел из зала, через несколько минут вернулся и торжественно произнёс:
— Их величество король, королева и наследная принцесса!
Все придворные встретили королевскую семью низкими поклонами.
— Рад, рад, что вижу вас всех, — отрывисто бросал король, усаживаясь на трон. — Чувствуйте себя как дома!
— Это уже слишком, ваше величество, — недовольно вполголоса сказала королева. — Они должны помнить, что находятся не где-нибудь и уж во всяком случае не у себя дома, а в королевском дворце.
Не обратив никакого внимания на упрек супруги, король оглядывался по сторонам, ища своего шута.
— Шут, — негромко сказал король, — ты где, дурак?
— У ваших ног, ваше величество, — ответил шут и уселся на ступеньку трона у ног короля.
— Что бы ещё сказать нашим подданным? — тихо спросил у него король.
— Скажите им, ваше величество, «Веселитесь, танцуйте», мол…
— Веселитесь, танцуйте, мол, — громко сказал король. — Нет, «мол» не надо, это шутка!
— Король так остроумен! — восхитилась первая придворная дама.
— Ну что ещё сказать, шут? — тихо спросил король.
— Скажите им, ваше величество, — усмехнулся шут, — «Только не сплетничайте и не перемывайте друг другу кости».
— Вот! Вот! — подхватил король и громко сказал: — Веселитесь, только не повесничайте и не зазывайте друг друга в гости. А впрочем, делайте что хотите!
— Ах, ваше величество! — с досадой прошептала королева. — Так нельзя, вы нарушаете этикет.
Королева высоко подняла голову и надменно обратилась к придворным:
— Вы можете веселиться, танцевать, но не должны забывать, что вы удостоились чести находиться не где-нибудь, а в тронном зале королевского дворца.
В зал вошёл гофмейстер и торжественно провозгласил:
— Ваше королевское величество! Прибывшие из соседних стран наследные принцы просят вашего разрешения присутствовать на балу.
Принцесса захлопала в ладоши и весело закричала:
— Принцы! Зовите их скорей! Ну что вы стали? Вам говорят — скорей!
— Принцесса! — в ужасе прошептала гофмейстерина. — Опомнитесь! Можно ли так…
— Хорошо же вы воспитываете нашу дочь, сударыня! — зловещим шёпотом сказала королева.
— О, ваше величество, — обратился шут к королеве, — стоит ли сердиться? Принцесса так непосредственна!
— Такая милая детская непосредственность, — умилилась вторая дама.
— Ну что же вы стоите! — возмутился король, обращаясь к гофмейстеру. — Ведь сказано вам — приглашайте принцев.
Гофмейстер, пожав плечами, вышел из зала. Король наклонился к шуту и тихо спросил:
— Как ты считаешь, шут, что бы мне сказать принцам?
— Приветствуйте их, ваше величество, проявите гостеприимство, — ответил шут, — скажите, что рады видеть их в нашем королевстве!
— Хороший совет, — одобрил король. — Даю слово, я награжу тебя.
Шут рассмеялся и пропел:
Какие сладкие слова!
Моя кружится голова.
Пятнадцать долгих лет подряд,
Я жду обещанных наград.
Вошёл гофмейстер и торжественно провозгласил:
— Его высочество наследный принц страны Острогории — Христиан.
Зазвучала тихая мелодичная музыка, и в зал вошёл принц Христиан, окружённый богато одетой свитой.
— Ax! Брюнет! — восторженно воскликнула принцесса.
— Ваше высочество! — прошипела возмущённая гофмейстерина. — Умоляю вас воздержаться от подобных восклицаний.
Принц Христиан поклонился королю и королеве и, подойдя к принцессе, встал на одно колено и поцеловал протянутую ему руку принцессы.
— Его высочество наследный принц страны Фонфаренции — Олаф, — торжественно объявил гофмейстер.
Снова зазвучала музыка, и в зал в сопровождении свиты вошёл принц Олаф.
— Шатен! — воскликнула принцесса. — Ещё лучше!
— О, принцесса! — простонала гофмейстерина. — Вы меня убиваете!
Королева посмотрела на старуху гофмейстерину взглядом, который мог бы соперничать с взглядом ядовитой змеи, устремлённым на свою жертву. Принц Олаф почтительно поклонился королю, королеве и принцессе. Он было открыл рот, чтобы произнести приветствие, но гофмейстер перебил его, громко объявив:
— Его высочество принц страны Синегории — Хрустальд.
В зал вошёл принц Хрустальд. Он был строен, изящен и красив. Улыбнувшись, что сделало его ещё более привлекательным, он поклонился королевской семье. Сопровождал его старый слуга Ионас.
Золотистые кудри Хрустальда так понравились принцессе, что она опять захлопала в ладоши и закричала:
— Блондин! Блондин! Блондин!
— О, принцесса, — простонала бедная гофмейстерина.
— Теперь я вижу, чему вы учите нашу дочь, — едва сдерживая гнев, прошипела королева.
Король же, наклонившись к шуту, тихо сказал:
— Этот принц из Синегории… Я никогда не слышал о такой стране, а ты?
— О, ваше величество, — ответил шут. — Это маленькая страна, открыта она недавно, её, наверное, не успели нанести на карту. Не удивляйтесь, иначе прослывёте невеждой.
— А что мне сказать этим принцам? — спросил король.
Шут приподнялся и что-то прошептал на ухо королю. Король одобрительно кивнул головой и величаво произнёс:
— Мы рады видеть вас, доблестные сыновья моих соседей королей. С какой целью посетили нас, благородные принцы?
— Мудрейший государь, — поклонившись королю, начал Христиан. — Много путешествовал я по жарким и холодным странам, изучая нравы и обычаи народов, но нигде и никогда ни об одной девушке не слыхал я столько лестных отзывов, как о вашей несравненной дочери. Я отправился сюда, чтобы стать самым счастливым или самым несчастным человеком на свете.
— Ясно! — сказал король. — Ну а вы, любезный принц Олаф, прибыли к нам с этой же целью?
— О да, выше величество: слухи о красоте, уме, прекрасном воспитании принцессы достигли и нашего королевства. Я тоже приехал искать своё счастье… Сознаюсь, что, увидев принцессу, я убедился, что она прекраснее, чем я воображал в своих мечтах о ней, — сказал принц Олаф.
— Так, так, — сказал король. — Не эта ли причина привела к нам и вас, любезный принц Хрустальд?
— Эта, — ответил Хрустальд, поклонившись королю.
Король немного помолчал, не зная что сказать, и, как всегда, обратился за помощью к шуту.
— А что теперь сказать им? — тихо спросил он шута.
— Скажите им, ваше величество, что тот, кто приехал искать руки вашей дочери…
— А ты уверен, что руки? — усомнился король.
— Ну не ноги же! — усмехнулся шут. — Именно руки. Так вот, не считают ли они, что старинный обычай дарить невесте подарок…
— Понял, понял! — перебил его король и громко добавил: — Мне все ясно, благородные принцы. Скажите мне вот что… Путешествуя по разным странам, не заметили ли вы такого обычая: сватаясь, жених подносит своей избраннице подарок. Обычай старинный, но очень трогательный.
— Я привёз принцессе подарок, — сказал Христиан. — Я уважаю старинные обычаи и, если принцесса любит заводные игрушки…
— Я обожаю заводные игрушки! — воскликнула принцесса.
— О, тогда я счастлив! — в тон ей воскликнул и Христиан.
— Я тоже привёз принцессе подарок. И тоже очень большую заводную игрушку, — произнёс немного раздосадованный принц Олаф.
— Ну а вы, любезный принц Хрустальд? — спросила королева. — Вы тоже уважаете старинные обычаи?
— Да, — ответил Хрустальд.
— И привезли принцессе подарок? — спросил король.
— Да, ваше величество.
Олаф и Христиан переглянулись с тревогою в глазах.
— Взгляните-ка на дам, ваше величество, — сказал шут. — Они просто сгорают от любопытства.
— Я? — удивилась первая дама. — Ну нисколечко!
— Мы тоже нисколечко! — хором сказали вторая, третья и четвёртая дамы.
— Все знают, что я не совсем любопытна, — произнесла невеста.
— Истинная правда! — воскликнул шут. — Наша наследница настолько нелюбопытна, что ни разу в жизни не заглянула в книжку!
— Разрешите, ваше величество, — учтиво проговорил принц Христиан, — внести подарок?
— Если вам так уж не терпится… пожалуй, внесите!
Принц Христиан хлопнул в ладоши. Один из его придворных вышел из тронного зала, все нетерпеливо ждали. Через минуту придворный возвратился, неся в руках небольшой ящичек, покрытый расписным шёлковым платком. Принц Христиан взял этот ящичек, поставил его на столик и сдёрнул с него платок.
— Ларчик! Чудесный ларчик! — восторженно закричала принцесса.
— Золотой ларчик! — подхватила первая придворная дама. — И сколько на нём драгоценных камней!
— Откройте! — нетерпеливо потребовала принцесса. — Откройте сейчас же! Я приказываю! Ну что вы стоите, как…
— Простите, принцесса, — прошептал принц Христиан, — но этот ларчик не открывается. У него другой секрет. — С этими словами он вынул из кармана камзола золотой ключик, вложил его в замочную скважину и несколько раз повернул в ней ключик.
Зазвучала нежная мелодичная музыка.
— Это музыкальная шкатулка, — тихо сказал Христиан. — Я надеялся, что…
— Ах, какая прелесть! — перебила его принцесса. — Заведи шкатулку и слушай. Это вам не соловей в клетке, хочет он — щёлкает, а не захочет, так и не заставишь… Я очень довольна. Мне нравится ваш подарок.
— Я счастлив, принцесса, — сказал принц Христиан. — Не соблаговолите ли вы потанцевать со мной под эти звуки?
— С удовольствием, принц, — вставая, ответила принцесса, подошла к Христиану и подала ему руку.
Музыкальная шкатулка заиграла танцевальную музыку. Принцесса с Христианом начали танцевать. За ними пустились в пляс придворные дамы с кавалерами. Королева, улыбаясь, слегка похлопывала в ладоши. Король смеялся. Принц Христиан был в восторге оттого, что угодил капризной принцессе, а принц Олаф не веселился — он волновался, хмурил брови, кусал губы и сжимал кулаки. А как себя вёл принц Хрустальд? Он был спокоен.
Когда танец закончился и музыкальная шкатулка перестала играть, Олаф поклонился королю и попросил разрешения внести свой подарок. Король милостиво разрешил.
Олаф хлопнул в ладоши. Двое из его свиты вышли и скоро вернулись с закутанной в шёлковую ткань большой, в человеческий рост, куклой. Они поставили её на ноги. Олаф подошёл и сдернул с неё шёлковую ткань. Все окружили куклу.
— Что это? Что это такое? — закричала принцесса.
— Это, с вашего позволения, принцесса, — ответил Олаф, — кукла — большая механическая игрушка.
— Не может быть! — воскликнула принцесса. — Она… она как живая!
— Какой необычайно свежий цвет лица! — восхитилась первая придворная дама.
— Чудесные кудри! — подхватила вторая дама. — Наверное, они из самого тонкого шёлка!
— Мастер постарался на славу, — заявил принц Олаф.
— И что она всегда вот так стоит неподвижно? — спросила принцесса.
— О нет, ваше высочество! — воскликнул Олаф. — Она умеет петь и танцевать. Разрешите, я её заведу?
И, не дожидаясь разрешения принцессы, Олаф огромным ключом что-то покрутил на спине куклы. Она сделала несколько жестов руками, повертела головой и запела:
Ключом заведи, и скоро я
Оживу и пойду плясать.
Я куколка фарфоровая,
Искусней меня не сыскать.
Пылает лицо румянцем,
А волосы — как лён.
Меня увидишь в танце
И будешь навек влюблён.
Ах, в том, что я красавица,
Меня уверяет свет,
Но только многим не нравится,
Что сердца у куколки нет.
Нет сердца? Ну что ж, не спорю,
Моё дело плясать и петь,
А с сердцем так много горя.
Что лучше его не иметь.
Хоть песенок знаю много,
Но больше мне петь нельзя.
Меня не судите строго,
Окончен завод, друзья!
Кукла замолчала и поникла головой.
— Ах, как чудесно! — воскликнула принцесса. — Наверно, ни у одной принцессы в мире нет такой забавной куклы!
— Это именно так, ваше высочество, — галантно поклонился ей принц Олаф.
— Какая необыкновенно искусная работа! — восхитилась первая дама.
— Вот это мастерство! — подхватил кавалер.
— Это шедевр! — закатывая глаза от восторга, пролепетала вторая придворная дама.
Королева обвела их насмешливым взглядом и обратилась к принцу Хрустальду.
— Любезный принц Хрустальд, — ласково сказала она. — Вам теперь будет трудно удивить нас.
— Но я не собирался удивлять вас, ваше величество, — спокойно ответил Хрустальд.
Все в недоумении уставились на него, а он хлопнул в ладоши. Вошёл его старый слуга Ионас, неся в руках какой-то предмет, покрытый тканью. Хрустальд взял этот предмет, поставил его на столик рядом с музыкальной шкатулкой и сдёрнул с него ткань.
— Это… розы? — неуверенно сказала принцесса. — Розовый куст… до чего же они здорово сделаны!
— Самое удивительное в том, что они чудесно пахнут! — воскликнула первая дама.
— Какой чудесный аромат, — мечтательно протянула королева. — С утра у меня была ужасная мигрень, но едва я вдохнула запах этих роз — всё прошло!
— Обратите внимание на лепестки, — попросила гофмейстерина. — Они сделаны из тончайшего бархата!
— Эта вещица сработана ещё тоньше, чем музыкальная шкатулка и поющая кукла, — заметил гофмейстер.
Принц Христиан и принц Олаф тревожно переглянулись.
— Я бы хотел знать имя мастера, изготовившего такую тонкую штучку, — сказал король. — Я бы сделал ему большой заказ.
— Я должен объясниться, — смущённо ответил Хрустальд. — Вы все ошибаетесь, господа. Эти розы не искусственные, они живые. Я сам вырастил этот куст для своей невесты. Эти розы обладают волшебным свойством, они…
Но ему не дали договорить. Все возмущённо ахнули разом и прервали Хрустальда.
— Какая неслыханная дерзость! — возмутилась первая дама.
— Да как вы осмелились! — злобно топнула ножкой принцесса.
— Небывалый скандал в королевстве! — задыхаясь от гнева, выпалила гофмейстерина.
— Какое постыдное невежество! — изрёк король.
Королева промолчала, только загадочно улыбнулась. Принц Христиан и Олаф злорадно рассмеялись.
— Чего ожидать от принца, который пришёл пешком! — прошипела вторая дама.
— Но чем я вызвал ваш гнев? — недоумевающе спросил Хрустальд.
— Вы ещё смеете спрашивать? — возмутилась принцесса. — Поднесли мне, наследной принцессе, простые розы, словно какой-нибудь белошвейке или горничной.
— Но… простите, вы только что восхищались красотой и ароматом моих роз. Почему вы всё-таки так вдруг разгневались?
— Потому, — высокомерно ответила принцесса, — что мы считали ваши розы великим произведением искусства, а вы осмелились обмануть нас! Вот вам ваши ароматные розы, которые можно купить в каждом цветочном магазине! Нашёл что подарить!
И принцесса злобно толкнула столик. Горшок с розами упал, а музыкальная шкатулка издала печальный звук, но удержалась на столике. Все демонстративно отвернулись от Хрустальда, а он опустился на колени и взял в руки разбитый горшок.
— Бедные мои маленькие подружки, — грустно и нежно сказал Хрустальд. — Мы с вами не ожидали такого приёма.
Он поставил горшок на пол и поднялся с колен, озираясь вокруг.
— Куда я попал? — спросил себя Хрустальд. — Вы все кажетесь мне не живыми людьми, а манекенами… Даже эта кукла выглядит среди вас живой. В её стеклянных глазах мне чудятся искорки сочувствия, а в ваших глазах светит пустота… Душно мне среди вас!
С этими словами он быстро покинул тронный зал. Его слуга Ионас поспешно последовал за ним.
— Ну вот! — сердито воскликнула принцесса. — Так я и знала. Мне непременно испортят настроение! Недаром я видела во сне крысу!
— Не показывайте своего суеверия, принцесса, — заметила ей гофмейстерина.
— И эта крыса была удивительно похожа на вас! — огрызнулась принцесса.
— Прекрасно сказано, моя наследница! — рассмеялся шут.
— Не расстраивайтесь, дочь моя, — важно сказал король. — Мы вас сейчас развеселим. Любезный принц Христиан, заведите свою шкатулку!
— С удовольствием, ваше величество, — просияв, ответил Христиан и завел музыкальную шкатулку. Раздалась танцевальная музыка. Христиан пригласил принцессу, и они закружились в танце. Их примеру последовали придворные. Все, кроме принца Олафа. Вдруг шкатулка замолчала. Все танцующие пары остановились. Христиан бросился к шкатулке, пытаясь её завести, но все его попытки были тщетны. Шкатулка упорно молчала.
Принцесса нетерпеливо стучала ногой по полу.
— Ну, в чём там дело у вас? — резко спросила она Христиана.
— Простите, принцесса, — смущённо ответил Христиан, — но моя, вернее, ваша шкатулка не может больше играть. Что-то испортилось в механизме…
— Вы все сговорились злить меня сегодня! — гневно закричала принцесса. — Возьмите свой дурацкий ящик и убирайтесь отсюда!
— Гофмейстерина! — грозно сказала королева. — Вы отвратительно воспитали нашу дочь!
— Все! Все! Только злите меня, — бушевала принцесса. — Все меня изводите! — кричала принцесса, бегая по залу. — Убирайтесь все отсюда! Немедленно убирайтесь! Видеть вас всех не могу!
Взбешённая принцесса, расталкивая придворных, убежала из зала. За нею устремились придворные дамы и кавалеры. Присоединились к ним и перепуганные принцы Христиан и Олаф. Ушла и королевская чета, ошеломлённая поведением своей дочери. Еле живая от страха гофмейстерина ушла последней.
В неожиданно опустевшем зале неподвижно стояла кукла. Но она была не одна. Во время скандала, устроенного принцессой, шут спрятался за спинкой трона. Когда же все ушли, он осторожно покинул своё убежище и вышел.
Уходя, он остановился позади куклы, нагнулся, чтобы поднять свой упавший с головы колпак, и вдруг заметил, что кукла медленно переступила с ноги на ногу. Это его заинтересовало настолько, что он решил понаблюдать за ней. Долго ему ждать не пришлось. Кукла зашевелилась, стала разминать затёкшие руки. Оглянулась по сторонам, увидев шута, испугалась и приняла прежнюю позу.
— Эге-ге! — сказал шут. — Вот где начинаются настоящие чудеса! Вы, кажется, слишком искусно сделаны, моя дорогая! Вы умеете вертеть головкой. А ну-ка ещё разок!
По щекам куклы покатились слёзы. Шут подошёл к ней поближе.
— Слёзы? — удивился он. — Уж не хотите ли вы сказать, что это механические слёзы? Ну-ну, брось плакать, дурочка! — ласково сказал шут и вытер ей глаза своим носовым платком. — Расскажи мне, как ты стала куклой?
— Ах, добрый господин шут, — всхлипывая, начала кукла. — Когда принц Олаф узнал о любви принцессы к механическим игрушкам, он задумал преподнести ей куклу, которая умела бы петь и танцевать. Но ни один мастер в нашем королевстве не смог смастерить такую. Тогда королева-мать посоветовала ему…
— Ах ты бедняжка! — посочувствовал ей шут. — И твоя мать решила продать тебя принцу?
— Добрый господин шут… Если бы у меня была матушка… Я похоронила её пять лет назад. Продал меня мой отчим пьяница… Меня обучили танцам и песням, сшили нарядное платье. И вот я тут… Изображаю куклу…
— Бедная сиротка. Уж я-то хорошо знаю, как тяжело носить маску и казаться не тем, за кого тебя принимают. Ты, поди, и голодная?
— Да, очень, — вздохнула кукла. — Вы так добры ко мне… Спасите меня, я готова работать с утра до ночи… я…
— А что ты умеешь делать, куколка?
— Шить, вязать, полоть, косить, доить, печь пироги…
— Стоп! Печь пироги… Это хорошо! А как зовут тебя, куколка?
— Катринка, с вашего позволения, сударь.
— Вот что, Катринка, не знаешь ли ты случайно, где находится королевская кухня?
— Знаю, сударь, я её заметила, через окно видна огромная плита.
— Отлично, — засмеялся шут, — беги, пока тебя не хватились. Смело заходи на кухню и спроси главного королевского повара. Скажи ему, что ты племянница королевского шута и что он прислал тебя к нему в услужение. Всё понятно?
— Всё! Добрый господин шут! Смогу ли я когда-нибудь отблагодарить вас? — воскликнула повеселевшая Катринка.
— Беги, беги, Катринка, сюда могут прийти, — поторопил её шут.
Катринка убежала, но у двери остановилась и, вернувшись, подняла разбитый горшок с розами.
— Не разрешите ли вы мне взять эти розы, сударь? — попросила она шута.
— Бери, — разрешил шут, — всё равно их выбросят. Бери и беги отсюда!
— Я задрожала от страха, когда принц Хрустальд заговорил обо мне. Какие смелые слова он говорил… — горячо сказала девушка.
— Да-а, — задумчиво протянул шут, — этот жених не придётся к нашему двору. Беги! Я слышу, сюда идут!
— Мы ещё встретимся, добрый господин шут, — сказала, убегая с горшком в руках, Катринка.
— Непременно, моя племянница! — крикнул ей вдогонку шут.
Через несколько минут в тронный зал вошла взволнованная гофмейстерина. Увидев шута, она недовольно вскрикнула:
— Ах, это опять вы! До чего же вы непроходимо глупы, сударь!
В ответ на её «комплимент» шут насмешливо пропел:
Меня все люди, с кем знаком,
Считают круглым дураком,
А я, ну право, это смех!
Я во дворце умнее всех!
И даже вас, моя любовь!
— Не-на-ви-жу! — завопила гофмейстерина.
— Я вас тоже обожаю, дорогая, — смеясь, сказал шут.
А на королевской кухне поварята мыли посуду, чистили овощи и беседовали, пользуясь тем, что главный повар спустился в погреб, чтобы отобрать вина к королевскому обеду.
— Ой, я умру от смеха, — грохотал Ватрушка, начищая наждачной бумагой ножи.
— Ах, милая наша принцесса, как забавно она топала ножкой и разогнала всех, напугала своих женихов принцев до полусмерти!
— Всё было так хорошо видно в освещённые окна, — сказал Гороховый Стручок. — Я ж тебе говорил, пойдём подсмотрим, кого выберет принцесса, а ты ещё колебался. Ну и насмешили они нас! Долго будем вспоминать.
— Да, — сказал Ватрушка. — Женихи здорово сдрейфили!
— Если ты говоришь о принце Хрустальде, — перестав смеяться, сказал Гороховый Стручок, — то я с тобой не согласен. Вот посмотришь, он заставит нашу капризницу плясать под свою дудку.
— Мне он тоже понравился, — признался Ватрушка, — он так храбро вступился за свою розу. Тс-с! Посмотри в окно… Видишь? Это идёт он со своим стариком Ионасом. Давай подслушаем, о чём они говорят. Смотри, они садятся на скамейку у открытого окна. Они нас не заметят.
— Надо навострить уши, — прошептал Ватрушка. — Принц здорово обозлеён, а сердитые люди выбалтывают то, о чём им лучше бы помолчать.
Поварята потихоньку подошли к окну и стали прислушиваться.
— Прошу тебя, одумайся, — услышали они старческий голос Ионаса, — раз со сватовством ничего не вышло, не лучше ли нам вернуться домой?
— Ах, дядя Ионас! Хотя бы ты не досаждал мне! — ответил звонкий голос принца Хрустальда.
— Ну как знаешь, — сердито произнёс Ионас, — только я не понимаю, зачем тебе тут оставаться? Мало ты получил оскорблений? Ещё хочешь?
— Оставь меня в покое, — сказал Хрустальд. — Хотя о каком покое может идти речь! Пожалуйста, старик, пойми меня. Изо дня в день я любовно ухаживал за розой, и она из крошечного росточка превратилась в прекрасный розовый куст. Высокомерная кукла!
— Это он о принцессе, — прошептал Гороховый Стручок.
— Она предпочла лесть горячему живому чувству, моя роза.
— Твоя роза! — воскликнул Ионас. — Да ты едва не погиб, добывая росток волшебной розы. И как она, эта глупая принцесса, оценила твой подвиг? Охота тебе непременно жениться на принцессе?
— Ты меня не понимаешь, Ионас, — со вздохом почти простонал Хрустальд, — если бы она была простой девушкой, но имела в груди сердце, а не камень, я полюбил бы её беззаветно и женился бы на ней. Но она принцесса, и сердца у неё нет.
— Раз ты в этом убедился, — сказал Ионас, — плюнь на неё, поедем домой и дело с концом.
— Я разлюбил её, Ионас. Как смела она так унизить, так оскорбить меня, как смела так обойтись с моей розой?
— Тьфу, черт! — выругался Ионас. — Я и впрямь ничего не понимаю! Эх, парень! Все у тебя неудачи оттого, что ты не слушаешь старших. Знал же ты, что эта принцесса по глупости своей обожает механические игрушки. Ну и смастерил бы ей какую-нибудь диковинку поудивительней! Эвон у тебя их сколько! Так нет же! Надо было соваться со своей розой! Мечтатель! Вот ты кто!
— Оставь меня, — мрачным голосом сказал Хрустальд. — Где тебе понять, ты стар и уже забыл, как больно бывает сердцу, когда обмануты все мечты. Ведь я влюбился в неё по портрету…
— И разлюбил, когда убедился, что не всё то золото, что блестит? — спросил Ионас. — Я скажу тебе…
— Хватит! — перебил его Хрустальд. — Вот тебе деньги. Сходи в город, найми комнату, я буду приходить к тебе ночевать. Встретимся в полдень в трактире «Золотое копытце», а сейчас давай зайдём в беседку и обменяемся платьем. Вставай!
— Это ещё зачем? — удивился Ионас.
— Это уже моё дело, — отрезал Хрустальд. — Пошли!
И они поднялись со скамейки и ушли.
— Вот те на! — воскликнул Ватрушка. — Он, наверное, отомстит нашей наследнице престола!
— Однако нам надо держать язык за зубами, — сказал Гороховый Стручок. — Иначе мы можем здорово ему навредить. А теперь за дело: сюда идёт Катринка.
Поварята снова принялись за свою работу. На кухню вошла Катринка. На ней было простое платье и белый передник. Она весело кивнула поварятам и подошла к большой кастрюле, покрытой полотенцем.
— Ну-ка, посмотрим, как поживает моё тесто! — сказала Катринка. — О! Да оно почти готово. Пора месить. — И она принялась месить тесто и напевать:
Вот и я себе местечко
Отыскала наконец,
Здесь тепло, пылает печка,
Греет жар простых сердец.
Подымайся, тесто, лучше,
Замешу тебя я круче,
Ты, огонь, мне помоги
Спечь хлеба и пироги.
Я поглядываю зорко,
Чтоб румяной вышла корка,
Чтоб миндальное печенье
Было всем на удивленье.
С бутылками в руках на кухню вошёл повар.
— Ну что, Катринка, подходит твоё тесто? — спросил он у девушки.
— Подходит! — весело ответила Катринка. — Хорошо подходит, господин главный повар!
— О! Слышали, как она почтительна, не то что вы, лодыри и бездельники, — обратился к поварятам повар. — Знаю, знаю, стоит мне только отвернуться, как вы отпускаете на мой счёт разные глупые шуточки! Ты, Катринка, подвинь квашню поближе к печке. Дрожжи тепло любят.
— Слушаю, господин главный повар, — сказала Катринка и подвинула квашню к печке.
— Однако не так близко, а не то тесто охватит жаром, оно и запечётся.
Катринка послушно слегка отодвинула квашню от печки. В дверь кухни кто-то постучал.
— Ну, кого это нелёгкая несёт! — проворчал повар. — Не дадут человеку чашку кофе выпить.
— Седьмую чашк
