В некотором царстве В некотором государстве жил король Картаус, и было у него на службе двенадцать богатырей. А самым сильным и главным из двенадцати богатырей почитался князь по имени Лазарь Лазаревич. И сколько ни старались другие богатыри, никто из них не мог на поединках победить молодого Лазаря Лазаревича.
И вот исполнилось ему двадцать лет. Стали родители поговаривать:
— Приспело время сыну семьёй обзаводиться!
Да и сам Лазарь Лазаревич жениться был не прочь, только невесты выбрать никак не может: то отцу с матерью не по нраву, то жениху не люба.
И был Лазарь Лазаревич сильным богатырем
Так и шло время. И стал Лазарь Лазаревич проситься у родителей:
— Отпустите меня в путь-дорогу. Хочу на белый свет поглядеть, да и себя показать.
Родители перечить не стали. И вот распростился добрый молодец с отцом, с матерью и уехал из Картаусова королевства. Долго ли, коротко ли, близко ли, далёко ли путь продолжался — приехал Лазарь Лазаревич в иноземное королевство. А в том королевстве весь народ в великой тоске-печали: убиваются-плачут все от мала до велика. Спрашивает он:
— Какая у вас беда-невзгода? О чём весь народ тужит?
— Ох, добрый молодец, не знаешь ты нашего горя, — отвечают ему. — Повадился в наше королевство морской змей летать и велел каждый день по человеку ему на съедение посылать. А коли не послушаемся, грозится все наши деревни и города спалить — головнёй покатить. Вот и сегодня провожали одну девицу, отвели на морской берег, на съедение морскому чудовищу.
Богатырь не стал больше ни о чём спрашивать, пришпорил коня и поскакал на морской берег.
В скором времени увидал он — сидит на берегу девица, горько плачет. Подъехал к ней Лазарь Лазаревич:
— Здравствуй, девица-душа!
Подняла девица голову, взглянула на него и промолвила:
— Уезжай-ка, добрый человек, отсюда поскорее. Выйдет сейчас из моря змей, меня съест, и тебе живому не бывать.
— Не к лицу мне, девица-красавица, от змея убегать, а вот отдохнуть охота: притомился в пути-дороге. Я вздремну, а ты, как только змей покажется, тотчас же разбуди меня.
Слез с коня, лёг на траву-мураву и уснул крепким богатырским сном.
Много ли, мало прошло времени, вдруг взволновалось море, зашумело, поднялась большая волна. То змей море всколыхнул. И принялась девица будить чужеземного богатыря. А Лазарь Лазаревич спит, не пробуждается.
В ту пору змей из воды вынырнул, выбрался на берег. Заплакала девица горючими слезами, и упала одна слеза богатырю на лицо. Он проснулся, увидал змея.
Змей ухмыляется:
— Эко как сегодня раздобрились: вместо одного человека двоих привели, да ещё и коня наприбавок!
— А не подавишься ли одним мной, поганое чудовище? — закричал богатырь и кинулся на змея.
Началась у них смертная схватка, кровавый бой. Долго бились-ратились. И стал Лазарь Лазаревич замечать, что притомился змей, слабеть начал. Тут богатырь изловчился, кинулся на чудовище и с такой силой ударил его булатным мечом, что напрочь отсёк змею голову.
Подошёл потом к девице, а она чуть живая от страха. Окликнул её. Девица обрадовалась:
— Ой, не чаяла я живой остаться и тебя живым, невредимым увидеть! Спасибо, что избавил меня от лютой смерти, и я прошу тебя, добрый молодец, не знаю, как по имени звать-величать, поедем к моим родителям. Там батюшка наградит тебя!
— Награды мне никакой не надо, а к отцу-матери тебя отвезу.
Сперва девице помог сесть, а потом и сам сел на коня. Приехали в город. Отец с матерью увидели из окна дочь — глазам не верят. Выбежали встречать. Плачут и смеются от радости.
— Неужто лютый змей пощадил тебя, дитятко?! Или сегодня только — отпустил ещё раз повидаться с нами, погоревать?
— Вот кто избавил меня от лихой смерти, — отвечала девица и указала на Лазаря Лазаревича. — Он убил проклятого змея.
Отец с матерью не знали, как и благодарить богатыря. Под руки ввели его в белокаменные палаты, усадили за стол на самом почётном месте. На стол наставили всяких кушаньев и питья разного. Ешь, пей, чего только душа пожелает.
А после хлеба-соли отец стал спрашивать:
— Скажи, храбрый рыцарь, чем отблагодарить тебя?
Опустил добрый молодец буйну голову, помолчал, потом посмотрел на родителей и на девицу-красавицу:
— Не прогневайтесь на меня за мои слова. Я есть князь из славного Картаусова королевства. Зовут меня Лазарь Лазаревич. Живу покуда холост, не женат. Ваша дочь-красавица мне по сердцу пришлась, и, если люб я ей, так благословите нас под венец идти. То и была бы для меня самая большая награда.
Услышала эти речи девица, потупилась, зарделась, как маков цвет.
А отец сказал:
— Ты, любезный Лазарь Лазаревич, мне по душе, по нраву пришёлся, а дочь неволить не стану и воли у неё не отнимаю. Как она сама скажет, так тому и быть. Не прими моих слов за обиду. Ну, что скажешь, дочь милая?
Пуще прежнего зарумянилась красавица и тихонько промолвила:
— Уж коль пришла пора мне своё гнездо вить, так, видно, так тому и быть. Люб мне Лазарь Лазаревич, избавитель мой.
— А невеста согласна, так мы с матерью и подавно перечить не станем, — сказал отец. — За нашим благословением дело не станет.
И в скором времени принялись весёлым пирком да за свадебку.
Свадьбу сыграли, пир отпировали, а после свадьбы Лазарь Лазаревич увёз молодую жену в своё королевство.
На исходе первого года родился у них сын. Назвали его Ерусланом. Рос Еруслан не по дням, а по часам, будто тесто на опаре подымался. В три года был, как десятилетний.
И стал он на царский двор побегивать, с боярскими детьми стал в игры играть. А сила у него была непомерная, и он по молодости да несмышлёности шутил с боярскими детьми шутки нехорошие: схватит кого за руку — рука прочь, кого за ногу схватит — ногу оторвёт.
Пришли бояре к королю Картаусу, жалуются:
— Мы в великой обиде. Сын Лазаря Лазаревича губит, калечит наших детей. В играх удержу не знает, кому руку, кому ногу оторвал. Осуши наши слёзы, государь! Прикажи Еруслана Лазаревича в темницу посадить, либо пусть он уедет из нашего королевства.
Выслушал Лазарь Лазаревич королевский приказ, опустил буйну голову ниже могучих плеч и пошёл домой в большой печали.
— Что это, Лазарь Лазаревич, ты такой кручинный? — встретила его жена. — Или какая беда-невзгода приключилась?
Рассказал Лазарь Лазаревич про королевский приказ и промолвил:
— Это ли не беда-невзгода?
Горько жена заплакала. А Еруслан Лазаревич весь разговор слышал, подошёл к родителям, учтиво поклонился и говорит:
— Не прогневайтесь на меня, батюшка и матушка, злого умысла я не держал, когда играл с боярскими детьми, а вашей вины в том нету. И коли король Картаус приказал мне уехать из королевства, так, видно, тому и быть. Да вот ещё: достать бы мне меч булатный по моей руке, доспехи ратные и коня.
— Да разве мало у нас коней на конюшне? — сказал Лазарь Лазаревич. — А мечей да доспехов ратных полон оружейный покой, знай выбирай!
— Доспехи-то и меч я подберу в оружейном покое, — ответил Еруслан Лазаревич, — а вот коня по мне у нас в конюшне не нашлось. Всех до одного испытал. Выведут конюхи какого, брошу на холку руку — сразу на колени упадёт. На таких мне не ездить.
— Ну тогда ступай в заповедные луга. Там Фрол-пастух стережёт моих коней. Кони в табунах необъезженные, там и выберешь коня по себе, — проговорил Лазарь Лазаревич.
И стали собирать, снаряжать Еруслана Лазаревича. Подобрал он доспехи богатырские, по руке себе разыскал булатный меч и копьё долгомерное, взял седельце черкесское, потничек, войлочек, уздечку наборную да плётку ременную. Простился с отцом, с матерью и отправился в путь-дорогу.
Вышел из города и шёл долго ли, коротко ли, близко ли, далёко ли и пришёл на заповедные луга. По лугам дорога проторена. В ширину та дорога — коню не проскочить. «Кто же по этой дороге ездит? — подумал Еруслан Лазаревич. — Дай-ка сяду на обочину, подожду».
Много ли, мало ли времени просидел и увидал: бежит по дороге табун коней. Тот табун только что пробежал, а за ним другой, больше прежнего, скачет. И вслед табунщик едет. Сравнялся он с Ерусланом Лазаревичем и заговорил:
— Здравствуй, Еруслан Лазаревич! Чего тут сидишь? Кого ожидаешь?
— А ты кто такой? И почему знаешь, как меня зовут?
— Да как мне тебя не знать! Ведь я служу табунщиком у твоего родителя Лазаря Лазаревича.
Обрадовался Еруслан Лазаревич:
— Меня батюшка натакал идти в заповедные луга коня выбрать. У нас в конюшне все конишки не ражие (Ражий — крепкий, здоровый). Которому брошу руку на холку, тот и упадёт на коленки. Тем коням не носить меня. Пособи мне Фролушка, коня достать, век твоё добро помнить буду.
— Не тужи, Еруслан Лазаревич, дело обойдётся. Есть у меня конь на примете. Конь богатырский. Когда воду пьёт, на озере волны, будто в бурю, вздымаются, с деревьев листья осыпаются. Только не знаю, сможешь ли ты его поймать? Если поймаешь да сумеешь удержать, конь тебе покорится, почует наездника. Вот он — впереди первого табуна с водопоя бежит, гляди!
Промчался табун мимо, а табунщик говорит:
— Пойдем к озеру, я покажу, где конь воду пьёт, а ты завтра с утра садись там в засаду и жди.
Наутро притаился Еруслан Лазаревич и стал ждать. Слышит: задрожала земля, послышался конский топ всё ближе и ближе… И вот проскакал мимо к водопою первый табун. Всех впереди — конь-огонь: глазами искры мечет, из ноздрей пламя, из ушей дым кудреват подымается. Забрёл по колено в воду и стал пить. В озере волны поднялись, на берегу с деревьев листья посыпались.
Напился конь и только выскочил на берег, как Еруслан Лазаревич ухватил его правой рукой за гриву, а левой уздечку держит. Взвился конь и так ударил копытами, что земля задрожала, но вырваться из рук богатыря не мог и утихомирился, почуял настоящего хозяина.
— Вот эдак-то лучше, Орош Вещий! — Взнуздал его, взял повод в руки, отвёл туда, где седло да доспехи лежали.
Оседлал Еруслан Лазаревич Ороша Вещего, надел на себя доспехи ратные. В это время подъехал к водопою Фрол-пастух:
— Вижу, покорился тебе конь! Сумел совладать.
— Спасибо, Фролушка! Сослужил ты мне службу. Век буду помнить!
На том они и расстались. Видел табунщик, как добрый молодец на коня садился, а не успел заметить, как он из глаз скрылся, только пыль столбом завилась, будто его и не было.
Ехал Еруслан Лазаревич день ли, два ли и выехал на широкое поле. Смотрит: что такое? Всё поле усеяно мёртвыми телами. Лежит на том поле рать-сила побитая. Громко вскричал Еруслан Лазаревич:
— Есть ли жив хоть один человек? Отозвался голос:
— Только я один и остался жив из всего нашего войска!
Подъехал Еруслан и спрашивает:
— Скажи, кто побил, повоевал ваше войско?
— Иван, русский богатырь, — ответил раненый воин.
— А где теперь Иван, русский богатырь?
— Поезжай на полдень, может, его и настигнешь. Он уехал биться с другим нашим войском.
Еруслан Лазаревич повернул коня и поехал. Ехал долго ли, коротко ли и выехал на большое поле — широкое раздолье. И на этом поле лежит побитая рать-сила.
Снова богатырь крикнул громким голосом:
— Коли есть тут кто живой, откликнись! Приподнялся один человек:
— Чего тебе надо, витязь? Я только один жив и остался из всего нашего войска.
— Чья это побитая рать и кто вас повоевал?
— Лежит тут войско Феодула Змеулановича. А побил-повоевал нас Иван, русский богатырь.
— А где он сейчас, Иван, русский богатырь?
— Да вот видишь поскоки коня богатырского: целые холмы земли из-под копыт мечет. Держись этой ископыти и, коли конь у тебя резвый, настигнешь его.
Поблагодарил Еруслан Лазаревич воина и поехал вокруг поля в ту сторону, куда вела ископыть. Ехал он и день, и два с утренней зари до вечерней и на третий день увидал на зелёном лугу шатёр белополотняный. Возле шатра богатырский конь пшеницу ест. Еруслан Лазаревич расседлал, разнуздал своего коня и пустил на волю. Орош Вещий тотчас подошёл к пшенице и тоже принялся есть.
Вошёл Еруслан Лазаревич в шатёр и видит: спит в шатре крепким сном Иван, русский богатырь. Ухватился было Еруслан за меч, да подумал: «Нет, не честь мне, а бесчестье на сонного руку подымать, а вот самому с дороги отдохнуть надобно». Подумал так и сам повалился спать.
Первым проснулся Иван, русский богатырь. Проснулся и увидел незваного гостя. Стал его будить:
— Встань, проснись, пробудись, добрый молодец!
Еруслан Лазаревич поднялся, а Иван, русский богатырь, говорит:
— Хоть и лёг ты спать у меня в шатре незваный, непрошеный, да ведь постоя с собой не возят. По нашему русскому обычаю, коли гость гостит да не пакостит, такому гостю всегда честь и место. А ты, как видно, худых мыслей не держишь. Садись со мной хлеба-соли отведать да рассказывай, кто ты есть таков? Чьих родов, каких городов, как звать-величать тебя?
— Я из славного королевства Картаусова, Зовут меня Еруслан Лазаревич. О тебе, Иван, русский богатырь, слышал много, и захотелось с тобой свидеться. Гнал по твоему следу много дней, видал побитые тобой рати Феодула Змеулановича. Мнил я себя самым сильным богатырём, а теперь и без поединка вижу — ты сильнее меня. Будь мне названым старшим братом!
Побратались Иван, русский богатырь, и Еруслан Лазаревич, выпили по чарке зелена вина, поели дорожных припасов и стали беседу продолжать. Спрашивает Еруслан Лазаревич:
— Скажи, брат названый, почему ты бьёшься-ратишься с королём Феодулом Змеулановичем? Чего ради извёл у него столько войска?
-Да как же, любезный Еруслан Лазаревич, мне было не биться, не ратиться? Полюбили мы друг друга с красной девицей-душой, дочерью Феодула Змеулановича, и приехал я в его королевство честь по чести, по добру делу, по сватовству. А Феодул Змеуланович нанёс чести великую поруху, стал браниться, кричать: «Знать-де его, прощелыгу, не знаю, ведать не ведаю и на глаза не пущу! Скоро на ваше царство войной пойду, всю Русь повоюю, а русских богатырей в полон возьму». И послал мне навстречу войско. Напало на меня войско, а ведь известное дело: кто меч первый поднял — от меча и погибнет. И побил, повоевал я Змеуланову рать, а он вслед другую послал. И ты сам ведаешь, что с ней сталось. Вот и надумал я сказать ему: «Совсем напрасно ты, Феодул Змеуланович, на свою силу понадеялся! Хвастал, что Русь повоюешь, богатырей русских полонишь. А вышло не по-твоему. Так не лучше ли нам замириться подобру-поздорову? Отдай своей волей дочь за меня, а не то силой возьму». Поедем со мной, Еруслан Лазаревич, мой названый брат, к стольному городу Феодула Змеулановича. Коль станем свадьбу играть, так на свадьбе попируешь.
Снарядились богатыри и поехали. Подъехали к городу на полпоприща (Поприще — старинная мера длины около версты), и затрубил Иван, русский богатырь, в боевой рог.
Прискакал вершник из пригородной заставы к королю:
— Иван, русский богатырь, всего на полпоприща от города стоит. А с ним приехал какой-то чужестранный богатырь.
Всполошился Феодул Змеуланович:
— Ох, беда какая! Он один две рати побил, а теперь, коли их двое, всё наше королевство в разор разорят!
Потом мало-помалу опомнился, слез с тёплой лежанки, корону надел, приосанился:
— Эй, слуги! Зовите скорее королеву, пойдём с хлебом-солью встречать, авось замиримся.- Послал своих князей да бояр:- Ступайте на заставу, ведите Ивана, русского богатыря, в город, а мы с королевой у ворот встретим.
С почестями да с хлебом-солью встретили названых братьев.
— Что между нами было, то прошло, пусть быльём порастёт, — сказал король, — а мы с королевой рады-радёхоньки честь по чести гостей принять.
Раздёрнули во дворце столы, и пошёл пир горой. А в скором времени и свадьбу принялись играть.
На свадебном пиру Еруслан Лазаревич улучил время и спросил невесту Ивана, русского богатыря:
— Прекрасная королевна, есть ли на свете кто красивее тебя?
Смутилась королевна от этих слов:
— Про меня идёт слава, что я красивая, но вот, слышно, за тридевять земель, в тридесятом государстве живут три сестры, так младшая из трёх сестёр краше меня.
— А не слыхала ли ты, кто, кроме Ивана, русского богатыря, твоего супруга, сильнее меня?
— Про тебя и про твою силу и храбрость, Еруслан Лазаревич, тоже катится слава по всей земле. А вот слух идёт, что в славном Индийском царстве стоит на заставе тридцать лет богатырь Ивашка Белая епанча (Епанча — старинный длинный и широкий плащ), Сарацинская шапка. Говорят, он богатырь из богатырей, а который из вас двоих сильнее, про то сказать не могу, да и никто не может, покуда вы силами не померяетесь.
Поблагодарил он красавицу королевну, и на том их беседа окончилась. А когда свадебный пир отпировали, стал Еруслан Лазаревич прощаться со своим названым братом Иваном, русским богатырём, и его молодой женой. Они его уговаривают:
— Погостил бы ещё хоть сколько-нибудь дней!
— Нет, спасибо! Я и так у вас загостился, мой Орош Вещий отдохнул, и пора путь продолжать.
Оседлал коня, надел богатырские доспехи и поехал за тридевять земель, в тридесятое государство.
Едет Еруслан день с утра до вечера, с красна солнышка до закату. И так много дней путь-дорога продолжалась. Приехал в тридесятое государство, где жили красавицы-сёстры. Коня привязал к точёному столбу, к золочёному кольцу, задал корму, а сам поднялся на резное крыльцо: стук-стук-стук!
Двери открыла девушка-покоевка, спрашивает:
— Кто ты есть таков? По какому делу пожаловал? Как про тебя сказывать?
— Скажи: приехал-де витязь из славного Картаусова королевства. А зовут меня Еруслан Лазаревич. Надо мне трёх прекрасных сестёр повидать.
Убежала сенная девушка, и, не мешкая, вышли к нему три сестры, одна другой краше.
— Милости просим, добрый молодец. Пожалуйте в покои!
Перво-наперво усадили гостя за стол, наставили перед ним всяких кушаньев и напитков. Напоили, накормили.
Встал Еруслан Лазаревич из-за стола, учтиво трём девицам поклонился:
— За угощенье спасибо! Теперь сам вижу: не зря молва по всему белому свету катится, что никого нет краше вас да приветливее!
Сестры при этих словах глаза опустили, зарделись, зарумянились, потом взглянули друг на друга и ответили гостю:
— Спасибо на ласковом слове, любезный Еру слан Лазаревич! Но только напрасно считают нас первыми красавицами. Вот в Вахрамеевом царстве царевна, дочь царя Вахрамея, — та настоящая красавица. Всем Марфа Вахрамеевна взяла. И ростом, и дородством, и угожеством. Глаза у неё с поволокою, брови чёрные, соболиные, идёт, как лебёдушка плывёт! Вот уж она из красавиц красавица.
— Про мудрость вашу тоже идёт молва. И вот ещё хочу спросить вас, прекрасные сестрицы, не слыхали ли вы, кто самый сильный богатырь на свете?
— Слухом земля полнится, — они отвечают. — Идёт слава про Ивана, русского богатыря. Говорят о нём, что он самый сильный и храбрый.
— Ивана, русского богатыря, я и сам хорошо знаю. Он мне названый старший брат.
— И о твоей силе да храбрости, наш гость дорогой, — продолжали девицы, — молва докатилась до нас раньше, чем ты сам сюда пожаловал. Да вот ещё много говорят о сильном богатыре Ивашке Белой епанче, Сарацинской шапке. Он стоит тридцать лет на заставе в славном Индийском царстве. Ну а видать нам его не приходилось.
Побеседовал с прекрасными сестрами Еруслан Лазаревич, поблагодарил их за хлеб, за соль и распрощался.
Выехал из города и призадумался: «Много времени я странствую и не знаю, что дома творится. Надо домой попадать, отца с матерью проведать. И заодно попрошу благословения жениться. После поеду в Вахрамеево царство да стану сватать Марфу Вахрамеевну».
Поворотил Ороша Вещего и поехал в Картаусово королевство. Едет Еруслан Лазаревич и едет: день да ночь — сутки прочь. Как Орош Вещий отощает, тогда расседлает, разнуздает коня, покормит и сам отдохнёт, а потом с новыми силами путь продолжает. И вот, наконец, стал к родным местам подъезжать. В нетерпенье коня понукает и скоро увидал вдали стольный город Картаусова королевства. Въехал на пригорок, смотрит и глазам не верит. Вокруг города чьих-то войск видимо-невидимо. Город со всех сторон войсками окружён. Конники скачут на борзых конях, а пешие к городским воротам подступают. «Что тут деется?» — подумал он. Только успел с холма спуститься, встретился ему Фрол-табунщик. Прочь от стольного города уезжает.
— Здравствуй, Фролушка!
Табунщик остановил коня, узнал Еруслана Лазаревича, поздоровался.
— Не знаешь ли ты, — спрашивает богатырь, — чья это рать-сила столь велика к нашему городу подступает?
— Ох, Еруслан Лазаревич! Поехал я из заповедных лугов в город на подворье к твоему родителю, князю Лазарю Лазаревичу, да чуть было в полон не угодил. Спасибо, конь выручил, ускакал я от неприятелей, и вот гоню прочь от города обратно в заповедные луга. Такая ли то беда-напасть приключилась.
Подступил, вишь, к нашему стольному городу князь Данила Белый с несметными полками конного и пешего войска, а у нашего короля Картауса богатырей, кроме князя Лазаря Лазаревича, в городе нет никого. Кто куда разъехались. Заперлись король с боярами да горожане, за городскими стенами отсиживаются, ни в город, ни из города проезда нет, и грозится Данила Белый всё королевство разорить.
Видит Еруслан Лазаревич: оборонять королевство некому. Да и войска у Данилы Белого нагнано тьма-тьмущая. Разгорелось сердце молодецкое, раззудилось плечо богатыр-кое: хлестнул он плетью Ороша Вещего и поскакал к городу.
Увидали неприятели: скачет прямо на них богатырь. Переполошились, загалдели:
— Богатырь едет Картаусу на подмогу! Сам князь Данила Белый повёл конников навстречу и кричит:
— Живым его берите, ребятушки!
А Еруслан Лазаревич разогнал коня и как вихрь налетел на Данилиных конников. Рубит мечом и колет копьём направо и налево, а Орош Вещий грудью коней валит, всадников поверженных копытами топчет. И скоро всё поле усеялось телами: Остальные конники, кто успел, разбежались.
В ту пору увидал Еруслан Лазаревич самого Данилу Белого, нагнал его, ударил тупым концом копья долгомерного и вышиб из седла… Ступил ему на грудь Орош Вещий. Взмолился князь Данила:
— Оставь меня в живых, храбрый, могучий богатырь! Клятву даю, что ни один мой воин не переступит веки-повеки границы Картаусова королевства! Детям и внукам своим закажу не воевать с вашим королевством.
— Будь по-твоему, — сказал Еруслан Лазаревич, — но, если когда-нибудь клятву нарушишь, тогда пощады не будет!
— Век твоё великодушие буду помнить и клятвы моей не нарушу! — сказал Данила Белый, поднялся на ноги, тотчас приказал снять осаду и повёл свои войска прочь от Картаусова королевства.
В городе увидели: уходят вражеские войска. И вдруг закричали:
— Да ведь это Еруслан Лазаревич, сынок князя Лазаря Лазаревича!
Весть эта скоро дошла до Лазаря Лазаревича и до самого короля. Отец с матерью и король Картаус с ближними боярами вышли из главных ворот и с великими почестями встретили Еруслана Лазаревича. Мать от радости плакала и обнимала сына. Король Картаус прослезился и проговорил:
— Не знаю, чем отблагодарить тебя, Еруслан Лазаревич, за то, что спас ты нас всех и наш стольный город. А за старое, за давнее обиды на меня не держи. То дело прошлое. А теперь гостя желанного надо кормить, поить!.. Выкатите бочку с вином да с медами светлыми! — король приказал. — Пусть сегодня все угощаются и прославляют Силу и удаль славного, могучего богатыря Еруслана Лазаревича!
Три дня тот пир продолжался. А на четвёртый день Еруслан Лазаревич поблагодарил короля Картауса за угощение, низко отцу с матерью поклонился и сказал:
— Долго мы были в разлуке. Много разных земель и городов я повидал, а всё равно не усидеть мне дома. Охота ещё на белый свет поглядеть и себя показать. Отпустите меня, любезные батюшка и матушка! А если доведётся встретить суженую, дайте родительское благословение.
Отец с матерью прекословить не стали. Благословили сына и начали собирать в путь-дорогу.
— Не удержишь такого сокола в родительском доме. Сам был молодой, по себе знаю! — сказал Лазарь Лазаревич.- Пусть поездит, потешится!
Оседлал Еруслан Лазаревич своего Ороша Вещего, надел на себя доспехи богатырские, распрощался с домашними и поехал.
Выехал из своего города и подумал: «Сперва я поеду в славное Индийское царство, погляжу, что за богатырь Ивашка Белая епанча, Сарацинская шапка. А оттуда в Вахрамеево царство заеду. Охота повидать Марфу Вахрамеевну».
Ехал Еруслан долго ли, коротко ли, близко ли, далёко ли, стал подъезжать к славному Индийскому царству. Смотрит: впереди застава, а возле заставы спит-лежит богатырь. «По всему видать, это и есть богатырь Ивашка Белая епанча, Сарацинская шапка», — подумал Еруслан Лазаревич. Подъехал совсем близко, а богатырь и ухом не ведёт, спит, похрапывает.
Перегнулся Еруслан с седла и крепко стегнул его ременной плетью.
— Этак ли на заставе стоят, царство охраняют? Тут кто хочешь пройдет, проедет, а ты спишь, прохлаждаешься!
Ивашка Белая епанча, Сарацинская шапка вскочил на ноги и сердито закричал:
— Кто ты есть таков? — За палицу схватился. — Мимо меня вот уже скоро тридцать лет тому, как зверь не проскакивал, птица не пролетала и ни один человек не проезжал! А ты вздумал со мной шутить шутки нехорошие, плетью бить осмелился! Я ведь тебя на ладонь положу, а другой прихлопну, и останется от тебя мокрое место! Поедем-ка в поле, я тебя проучу!
Оседлал коня, надел доспехи, и поехали они в чистое поле в смертную игру играть, силой мериться.
И только первый раз съехались, как ударил Еруслан Лазаревич противника тупым концом копья, сразу и вышиб из седла. А Орош Вещий ступил ногой на грудь. По-иному заговорил Ивашка Белая епанча, Сарацинская шапка:
— Не предавай меня смерти, славный, могучий богатырь! Сам теперь вижу: сила у меня против твоей половинная и того меньше. Да и годы мои уходят, а ты еще только матереть начинаешь. Давай лучше побратаемся. Будь ты мне старшим братом названым!
— В смерти твоей мне корысти нету, — отвечал Еруслан Лазаревич, — ну а славу про тебя напрасно распустили. Богатырь ты не ражий. Вставай! — И отвёл прочь Ороша Вещего.
Поднялся Ивашка Белая епанча, Сарацинская шапка, поклонился названому брату в пояс и сказал:
— Заезжай-ка в славное Индийское царство! Для тебя путь туда открытый. Погости у нашего царя.
Еруслан Лазаревич повернул коня, поехал прямо в стольный город и в скором времени въехал в царский двор. Расседлал, разнуздал Ороша Вещего, привязал у столба точёного за золочёное кольцо.
Царь сидел у окошка и увидал, как приехал во двор чужестранный витязь. Вышел на резное крыльцо, встретил богатыря приветливо, ласково и повёл речь так:
— Добро пожаловать, любезный гость, не взыщи, не знаю, как тебя звать-величать! Чьих будешь родов, из какого государства?
Богатырь учтиво поздоровался и ответил:
— Я из славного Картаусова королевства, сын князя Лазаря Лазаревича, а зовут меня Еруслан Лазаревич.
С этими словами поднялся на крыльцо. Царь повёл его в покои, накормил, напоил, про дорогу расспросил, а потом говорит:
— Вот как славно, что навестил меня. Мы каждому хорошему гостю рады, а такому богатырю, каков ты есть, у меня во дворце честь и место! А теперь с дороги небось отдохнуть охота. Эй, кто там есть! — хлопнул царь в ладони.
Прибежали на зов слуги.
— Отведите гостя в опочивальню и приготовьте всё так, чтобы он в обиде не остался!
Погостил Еруслан Лазаревич у индийского царя, поблагодарил за угощение и поехал путь продолжать. Едет и думает: «Узнал, каков есть прославленный богатырь Ивашка Белая епанча, Сарацинская шапка, повидался и с ласковым, хлебосольным царем славного Индийского царства, а теперь поеду в Вахрамеево царство. Всё равно нет мне и не будет покоя, покуда своими глазами не увижу Марфу Вахрамеевну».
Едет Еруслан путём-дорогой, день, другой и третий. До Вахрамеева царства осталось рукой подать: какой-нибудь день езды. В ту пору повстречался ему странник, калика перехожая. Снял странник колпак земли греческой, поклонился богатырю:
— Здрав буди, Еруслан Лазаревич! Удивился богатырь, спрашивает:
— Кто ты есть таков? Видно, знаешь меня, коли по имени называешь!
— Я — калика перехожая. Странствую по всем землям, по всем городам. Бывал в Картаусовом королевстве, захаживал к твоим родителям, много раз тебя видел. Проходил вот я недавно мимо Картаусова королевства и несу вести нерадостные, печальные.
Богатырь с коня соскочил, от нетерпения ухватил странника за плечо:
— Скорее говори, что творится у нас в королевстве? Видал ли батюшку с матушкой? Живы ли, здоровы ли они?
— Погоди, Еруслан Лазаревич, не тряси меня! Эдак и руку оторвёшь! Дома у вас беда стряслась. Князь Данила Белый улучил время и напал врасплох с несметным войском. Много народу побил-порешил, а больше того во полон угнал. Стольный город сжёг дотла, разорил, камня на камне не оставил. Короля Картауса, твоего родителя Лазаря Лазаревича да кое-кого из ближних бояр живыми захватил, выколол им глаза. Увёз незрячих в своё княжество, в темницу заточил. Там они и поныне томятся.
Выслушал Еруслан Лазаревич всё, что рассказал странник, опустил голову и промолвил :
— Эх, совсем напрасно я тогда Данилу Белого в живых оставил! Землю он ел, клялся не воевать с королевством Картауса, я и поверил! А он вон чего натворил! Отплатил за мою доброту. Ну, погоди, рассчитаюсь с тобой! Теперь пощады не будет!
С этими словами вскочил он на коня, простился с каликой перехожей и помчался в княжество Данилы Белого.
Приехал, разыскал темницу, где сидели родители, король Картаус и ближние бояре. Стражу раскидал, расшвырял, замок сорвал и прямо с порога крикнул:
— Здравствуйте, свет сердечные родители, матушка и батюшка! Здравствуйте, ваше величество, король Картаус, и вы, бояре ближние!
Слышит в ответ:
— Голос твой слышим, а кто говорит, не видим! Незрячие мы, тёмные!
Тут заговорила мать богатыря:
— Хоть и не вижу я тебя, а по голосу узнала, и сердце чует — это сын дорогой наш, Еруслан Лазаревич!
— А ведь и, правда, он,- промолвил Лазарь Лазаревич. — Вот, сын любезный, сколь великое, тяжкое горе нас постигло. Всё потеряли и даже свету белого не видим. Ну да не об этом сейчас речь. За горами, за морями, близко ли, далёко ли — сам там не бывал, а от верных людей слыхал — есть царство, и правит тем царством Огненный щит, Пламенное копиё. Есть в том царстве колодец с живой водой. Сослужи ты службу: съезди к Огненному щиту, Пламенному копию, привези живой воды, спрысни наши раны, и мы прозреем.
— Съездить-то я съезжу к Огненному щиту, Пламенному копию, — отвечал богатырь, — но сперва надо Данилу Белого разыскать.
С этими словами вышел добрый молодец из темницы.
А в ту пору, покуда Еруслан Лазаревич с пленниками разговаривал, прибежал к Даниле Белому тюремный стражник:
— Беда, князь! Какой-то чужестранный богатырь всю стражу на тюремном дворе побил! Только я один живой остался.
— Не иначе, как это сын Лазаря Лазаревича,- сказал Данила Белый.- Скорее подымай тревогу, собирай войска, какие есть в городе!
А про себя подумал: «В темнице-то его легче всего одолеть». Скоро-наскоро надел боевые доспехи, вскочил на коня и повёл своё войско.
А Еруслан Лазаревич тем временем выехал из тюремного двора на площадь и увидал княжеское войско. Будто коршун на цыплят, ринулся он на дружину Данилы Белого. Кого мечом достанет — до седельной подушки развалит, а кого копьём из седла вышибает. Орош Вещий грудью вражьих коней опрокидывает, копытами ратников топчет. И скоро побил, повоевал Еруслан всё это войско. Осталось в живых дружинников вовсе мало, и те кинулись наутёк.
Тут и приметил Еруслан Лазаревич скачущего прочь Данилу Белого.
— Тебя-то мне и надо! — крикнул он, пришпорил коня и помчался вслед за князем-захватчиком.
И сколько тот своего коня ни нахлёстывал, Орош Вещий скоро настиг его. Еруслан Лазаревич вышиб Данилу Белого из седла и отсёк ему голову.
— Худую траву из поля вон!
Поворотил коня, приехал в темницу.
— Выходите все на волю, перебирайтесь покуда во дворец Данилы Белого!..
Затем говорит королю Картаусу:
— Здешнее княжество придётся приписать к нашему королевству. А ты становись на престол Данилы Белого, и живите в этом городе, покуда не привезу живой воды. Наш-то стольный город покуда всё равно разрушен, когда ещё застроится.- И поехал в царство Огненного щита, Пламенного копия.
Ехал Еруслан, ехал, и раскинулось перед ним широкое поле. А на том поле лежит побитая рать-сила. Зычным голосом крикнул богатырь:
— Эй, есть ли на этом поле хоть один жив человек?
— А чего тебе надобно? — отозвался один воин.
— Скажи, кто побил это войско большое?
— Всю нашу рать-силу побил Росланей-богатырь.
— А где он сам, Росланей-богатырь?
— Поедешь недалеко, увидишь другое поле с побитым войском. Он там лежит убитый.
Миновал богатырь побитое войско, проехал недалеко и наехал на другое поле, которое тоже всё было усеяно телами. «Это побоище много больше первого», — подумал он и вдруг увидал большой холм. Подъехал ближе и диву дался — то оказался не холм, а громадная, как сенная копна, голова лежит. Крикнул:
— Есть ли кто живой?
Никто не отозвался. Крикнул ещё раз — опять ответа нет. И только когда третий раз закричал, открыла гол
