Посадил крестьянин горох у озера. Повадились дикие гуси сладкий горох на утренней зорьке клевать.
Как горю помочь?
Думал, думал хозяин. И так плохо, и эдак нехорошо! Из ружья палить — одного гуся убьешь, а других вспугнешь. Палкою колотить — можно гуся упустить.
«Смешаю-ка я в горшке мед с вином и поставлю на бережке», — надумал хозяин.
Сказано — сделано. Только взошло над озером солнце, как стая диких гусей прилетела, крыльями прошелестела. Поклевали они гороху, взялись за угощение. Так наелись и напились, что подняться с земли не могут.
Крестьянину только этого и надо: взял он веревку, связал гусей за лапы, а конец веревки затянул вокруг пояса. Хотел было гусей за веревку тащить домой, да гусак заголосил спросонок. И так громко, что остальные очнулись. Загоготали они со страху, поднялись с земли и унесли с собою крестьянина в небеса.
Вот летят они над озером. Страшно крестьянину — как бы в воду не упасть, в волнах не пропасть!
Летят над лесом. Опять страшно — как бы на суку не повиснуть!
Летят над долом. Мягкий мох-шептун внизу расстилается.
«Вот где и упасть не худо!» — обрадовался крестьянин и обрезал веревку у пояса.
Услыхали гуси, как он грохнулся оземь, и решили, что охотник поблизости стрелять начал. Загоготали они еще громче, крыльями еще чаще замахали.
А крестьянин камнем упал в мох и ушел в него по самые плечи — ни шелохнуться, ни наружу вылезти!
Сидит он во мху день, сидит другой.
На третье утро прилетела сорока, покружила над ним, пострекотала. Ухватила крестьянина клювом за волосы. А с места не стронула — только клок волос выдрала.
На счастье, бежал мимо волк. Крестьянин уцепился за волчий хвост и тут же из мха выскочил.
К вечеру насилу добрел крестьянин до дому. То-то было радости жене с ребятишками.
А дикие гуси с тех пор цепочкой летают — будто веревкой связаны, друг за другом по небу тянутся.
