Жил да был рыжий бельчонок Тресси.
У него было много сестриц и ещё братик Чоппи.
Жили они в лесу, у самого озера, посреди которого был остров, густо поросший орешником.
Там в дупле Большого дуба жил угрюмый филин — мистер Гук. Он был хозяином острова: днём дремал, а по ночам ухал и гукал.
Однажды осенью, когда листья стали золотыми и орехи созрели, Тресси и Чоппи с сестрицами вышли из леса на берег.
Из прутиков они построили маленькие плоты и столкнули их на воду. Затем взяли мешки, вооружились длинными вёслами и, подняв пушистые хвосты как паруса, поплыли на остров Старого Филина за орехами.
Причалив к острову, белки тотчас направились к Большому дубу. Они несли мистеру Гуку подарок — трёх толстых мышей.
— Позвольте набрать орехов у Вас на острове, дедушка! — низко кланяясь, обратились к старику сестрицы и братик Чоппи.
В знак согласия филин закрыл глаза.
А Тресси без всякого почтения принялся скакать, помахивая хвостом, и громко петь:
Летом он приходит
К нам издалека.
Круглый человечек,
Веточка — рука,
Красная одежка,
Камешек внутри.
Если ты не понял,
Снова повтори!
Угрюмый Гук не собирался разгадывать загадки, даже такие простые, как про вишенку. Он решительно зажмурил глаза и задремал, не обращая ни малейшего внимания на Тресси.
А белки набили мешки орехами, перетащили их на плоты и вечером пустились в обратный путь.
Но поутру они снова приплыли на остров Старого Филина. В этот раз белки привезли вкусного жирного крота и положили его на камень у дверей хозяйского дома.
— Мистер Гук, можно нам ещё пособирать орехов? — вежливо попросили сестрицы и братик Чоппи.
А Тресси всё шалил — без малейшего уважения к старику. Он щекотал сонного мистера Гука крапивой и напевал, приплясывая:
Злюка Колюка сидит за забором,
Злюка Колюка гуляет за бором.
Лучше Колюку не трогай рукой,
Даже если ты смелый такой!
Мистер Гук очнулся, втащил крота в дом и захлопнул дверь перед самым носом Тресси. Вскоре из верхнего дупла пошёл дым; угрюмец развел огонь в очаге. Он решил зажарить крота на обед.
Тресси тем временем подглядывал в щёлку и напевал:
Он лохматится над крышей,
Он и там, и сям, и выше.
Набери его в ладошки —
Не увидишь в них ни крошки.
Белки бегали по веткам и ссыпали орехи в мешки. А Тресси насобирал круглых чернильных орешков и, расположившись на берёзовом пне, стал играть в шарики. И приговаривал: цок-цок-цок!
На третий день белки встали до рассвета, отправились на рыбалку и поймали семь отменных пескарей для угрюмого деда!
Затем все погрузились и с попутным ветром поплыли на остров Старого Филина. Вскоре они причалили под кривым каштаном.
Каждая из сестриц несла по пескарю. И братик Чоппи — тоже.
Озорник Тресси не приготовил подарка. Он скакал впереди, напевая:
В пустыне спросил меня странный попутчик:
«Много ли в море клубники, голубчик?»
Сказал я, убив комара на носу:
«Столько же, сколько селёдки в лесу».
Но угрюмый Гук любил во всём ясность — загадки и прочая чепуха его только раздражали.
На четвёртый день белки принесли угрюмцу Гуку шесть чёрных жуков, похожих на спелые сливы. Жуки были тщательно завёрнуты в листья щавеля, и каждый листок был сколот сосновой иголкой.
А Тресси завёл новую песенку:
Чёрные, как сливы, летят-гудят,
Идут-бредут куда глаза глядят.
Чёрные, как сливы, сели на крылечко.
Разгадай загадку — подарю колечко!
Это было глупо: ведь Тресси не принёс старику никакого кольца!
Белки трудились в орешнике, а Тресси развлекался — втыкал сосновые иголки в ягоды шиповника, приговаривая: цок-цок-цок!
На пятый день белки привезли мистеру Гуку мёд, который они украли у пчёл на горе. Вот только потом сестрицам пришлось вылизывать себе липкие лапы.
А Тресси всё скакал и напевал:
На лесной опушке
Приземлились хрюшки,
Жёлтые боюшки,
Дидл-дин-дон!
В поле у тропинки
Прожужжали свинки,
Дидл-дин-дон!
Полосатые брюшки,
Полосатые спинки.
Что за хрюшки?
Что за свинки?
Мистер Гук угрюмо отвернулся от шалуна. Зато мёд сразу съел.
Братик Чоппи и сестрицы белки хлопотали в орешнике — набивали мешки орехами.
А Тресси играл в кегли — выстраивал в ряд зелёные еловые шишки и сшибал диким яблоком, приговаривая: цок-цок-цок!
На шестой день, в субботу, белки приплыли в последний раз. Сестрицы и братик Чоппи несли плетёную корзину, в которой лежало крутое яйцо — прощальный подарок угрюмцу.
А Тресси скакал впереди с песенкой:
Кокни Бок скатился в ручей.
Собралось пятьдесят врачей.
Приговор докторов таков:
«Три минуты — и он готов!»
Тресси скакал и плясал, как солнечный зайчик, а мистер Гук хранил угрюмое молчание.
Тресси пел:
Тёплый мистер Труляля
Спал на троне короля,
На ковровой на дорожке,
На спине придворной кошки,
На портрете королевы,
На стене — и той, что слева.
И на той, что справа, — тоже.
Ну на что это похоже?
И вскричал король: «Доколе?!»
И «Оставь меня в покое!»
Засмеялся Труляля:
«Нет такого короля
чтобы мной повелевал!»
но под вечер он пропал.
Много-много песенок-загадок помнил Тресси:
Тень-Вертень сорвал плетень,
Куролесил целый день.
Не сдержать его напор
Королю шотландских гор!
Пронзительно, как ветер, свистнул Тресси и вдруг прыгнул деду на макушку!
— Ух! — сказал мистер Гук и хлопнул крыльями.
Кто-то жалобно пискнул…
А сестрицы и братик Чоппи спрятались в кустах.
Несколько минут спустя они с опаской выглянули — угрюмый мистер Гук преспокойно дремал у себя на пороге, будто ничего и не было.
Но куда подевался Тресси?
А Тресси сидел в жилетном кармане мистера Гука!
Но на этом сказка не кончается.
Угрюмый Гук приволок Тресси домой и — ух! — ухватил бельчонка за хвост, чтобы содрать шкуру.
Но Тресси вырвался, взлетел по лестнице и выскочил через дымоход. Вот только его рыжий хвост остался в когтях угрюмца.
С той поры Тресси не поёт больше песен. И если увидите на ветке Тресси, не загадывайте ему загадок. А то сорвёт он тяжёлую шишку и ка-ак треснет вас по макушке!
